РОБИН ГУД И ГАЙ ГИСБОРН[48]
48
Данная баллада вошла в сборники Т. Перси (см.: Percy 1765/1: 74—86), Дж. Ритсона (см.: Ritson 1795Д: 114—125), Дж. Гатча (см.: Glitch 1847/II: 68—83) и Фр.-Дж. Чайлда, присвоившего ей номер 118 (см.: Child 1882—1898/III: 89—94). Кроме того, основанный на ее сюжете драматический отрывок был обнаружен в рукописи, найденной в Эксетере (графство Девоншир) и датированной примерно 1475 годом. В этом отрывке некий безымянный рыцарь берется изловить Робин Гуда и представить его на суд шерифа, за что ему обещана богатая награда. Рыцарь встречает Робина и предлагает пострелять из лука, затем следует борцовская схватка и, наконец, финальный бой, в котором разбойник побеждает, отсекает противнику голову и надевает его одежду. Узнав у прохожего, что лесные стрелки захвачены шерифом, Робин отправляется им на выручку.
Также стоит сказать и об упоминании о Гае Гисборне в сатирической поэме шотландского поэта Уильяма Данбара (William Dunbar; 1460?—1520?) «Сэр Томас Норни» («Sir Thomas Nomy»; ок. 1512), где этот персонаж назван в числе прочих знаменитых удальцов: «Ни буйный Робин в тени ветвей, ни Роджер из Клейкенклу не были такими смельчаками, ни Гай Гисборн, ни Алан (лс!) Белл, ни сыновья Саймона из Уайнфелла не сравнялись бы с ним (сэром Томасом. — В.С) в стрельбе» (цит. по: Makars 2010: 320).
О возможных прототипах Гая Гисборна, впрочем, ничего не известно. Вероятно, свое прозвище герой получил по названию одного из населенных пунктов, реально существовавших в средние века в графстве Йоркшир: Гисборн (Гисберн, англ. Gisbume) или Гисборо (англ. Gisborough).
Текст истории о Робин Гуде и Гае Гисборне сохранился в рукописи, датированной серединой XVII века, но, несомненно, само произведение было создано ранее. Данный манускрипт был приобретен Т. Перси, который в 1765 году опубликовал балладу в своих «Памятниках старинной английской поэзии». Примечательно, что в присвоенном ей названии — «Робин Гуд и Гай Гисборн» — перед именем второго героя не было использовано обращение «сэр», хотя оно употребляется в самой балладе. Возможно, Т. Перси, как впоследствии и Фр.-Дж. Чайлд, не стал вводить в заглавие это слово, поскольку в тексте явственно сказано, что Гай и Робин — оба йомены; однако нужно отметить, что уважительное обращение «сэр» в средние века использовалось не только в отношении аристократов.
Показательно, что в XX веке Гай Гисборн также «обзавелся» высоким происхождением — в многочисленных прозаических переложениях легенды о Робин Гуде, а затем и в кинокартинах оба, Гай и Робин, зачастую предстают в аристократическом обличье. То, что в упомянутом выше драматическом отрывке безымянный противник Робина был назван рыцарем, возможно, также привело к тому, что в конце концов Гаи Гисборн обрел благородные корни. Кроме того, вероятно, авторам казалось логичным «возвысить» и Гая, раз уж за Робин Гудом начиная с XVI века стало постепенно утверждаться дворянское происхождение.
В своем издании Фр.-Дж. Чайлд поместил эту балладу непосредственно после «Повести о деяниях Робин Гуда», основываясь на очевидных доказательствах ее давности (упоминание о Гае в поэме У. Данбара, драматический отрывок в рукописи 1475 года). Поскольку Чайлд исходил из предположения, что пьесы основывались на балладах, а не наоборот, он сделал вывод, что баллада «Робин Гуд и Гай Гисборн» чисто хронологически предшествовала остальным известным историям робин-гудовского цикла; это и обусловило расположение текстов в его сборнике. Кроме того, по мнению исследователя, данное произведение несет следы своего архаического происхождения в большей мере, нежели прочие тексты о «зеленом лесе» (к такому же выводу пришел и Т. Перси, см.: Percy 1765/1: 74). На эту мысль Фр.-Дж. Чайлда навел странный наряд Гая Гисборна, больше похожий на ритуальный костюм, чем на средство маскировки, а также исключительная, по его словам, жестокость баллады.
Вопрос о том, кто же такой Робин Гуд — реальный человек или мифологический обитатель леса, — по-прежнему вызывает споры среди исследователей, но в истории о Гае Гисборне, несомненно, есть множество мотивов, создающих особый образ Робина, отличный от того, который предстает в других ранних текстах. Это и соперничество между подлинным и мнимым «хранителями» лесных угодий (Робин и Гай меряются силами и умениями), и неумолимая жестокость к врагам, и способность к перевоплощению (в том числе переодевание в чужой ритуальный костюм — Робин изображает Гая, а кроме того, готов взять на себя и функции священника), и стремление непременно встретиться с опасным противником самому, даже ценой потери друга.
Действие баллады происходит в йоркширском Бернисдейле, хотя в качестве главного преследователя Робина назван шериф ноттингемский. Возможно, это свидетельство дальнейшего географического распространения истории об изначально местном — йоркширском — герое.
Сюжет развивается живо и напряженно, хотя не всегда логично (так, Робин, поссорившись с Джоном, не может знать, что тот попал в плен, — но тем не менее сразу идет на выручку). В связи с этим некоторые исследователи предполагают, что в начале баллады есть лакуна, поскольку, опустив традиционное развернутое вступление, рассказчик сразу переходит к описанию действий, из-за чего создается впечатление, что слушатели хорошо знают, о ком идет речь и что происходит
С точки зрения стиля текст «Робин Гуда и Гая Гисборна» похож на текст «Робин Гуда и монаха»: небольшое количество бедных рифм, относительно устойчивый метрический рисунок, рифмовка abcb (с одним исключением в виде шестистишия и периодическими вкраплениями перекрестной рифмовки abab). Отличительной особенностью баллады о Гае Гисборне является малочисленность клише и устойчивых «формульных» строчек, столь характерных для народной лироэпики
В данном произведении соединены многие главные мотивы баллад о «зеленом лесе», в частности ссора, которая разделяет друзей и обоих делает уязвимыми. Драматическая схватка и спасение друга — это темы, которые лежат в основе всей робин-гудовской традиции.
Что же касается самого Гая Гисборна, то складывается впечатление, будто противник Робина — его личный враг, мстительный, почти демонический персонаж. Поэтому неудивительно, что при дальнейшем развитии легенды Гай Гисборн стал одним из самых популярных героев, хотя он фигурирует лишь в одной балладе.
49
«Двух крепких йоменов во сне \ Я видел, Боже мой. — Это одно из неудобопонятных мест баллады. По мнению некоторых исследователей, после вступления с традиционным описанием леса пропущен фрагмент текста, который объяснял, о каких двух йоменах идет речь (см., наир.: Child 1882—1898/III: 90).
50
Он в шкуру конскую одет,, | Сушами и хвостом. — Примечательно, что на иллюстрации к балладе «Робин Гуд и Гай Гисборн» в переиздании классического сборника Дж. Ритсона Гай Гисборн изображен в шотландском костюме (см.: Ritson 1832Д: 114). Возможно, художник (имя которого, к сожалению, неизвестно) отдал дань вальтер-скоттовским воззрениям на романтических «диких шотландцев». Хотя нужно заметить, что в целом робин-гудовский цикл не является чисто английским: несколько поздних текстов считаются по происхождению шотландскими, например, «Робин Гуд и Маленький Джон» и «Робин Гуд и королева Екатерина». В связи с этим М.И. Цветаева в своем переводе баллады «Робин Гуд и Маленький Джон» даже переносит место действия в Шотландию, вложив в уста Робин Гуда такие слова: «Кто владельцы Шотландии? Мы!» (Ср. с. 633 наст, изд.) Некоторые же исследователи, например, известный английский историк-медиевист Ст. Найт, высказывали предположения, что создатели баллад о Робин Гуде вдохновлялись вполне реальными приключениями Уильяма Уоллеса (1270—1305) — вождя шотландского сопротивления (см.: Knight 2003: 52).
Вопрос о том, кто такой Гай Гисборн, по-прежнему остается открытым. Можно предположить, что Гисборн сродни «дикому пастуху» — необузданному и свирепому мужлану, с которым сталкивается благородный герой, как это бывает в рыцарских романах, например, в «Ивейне, или Рыцаре со львом» («Yvain ou le Chevalier au lion») Кретьена де Труа (Chretien de Troyes; 1130—1190), или, наоборот, легендарному сэру Гаю из Уорика, который, став отшельником, носил коровью шкуру («Гай из Уорика»; «Guy of Warwick»; ок. 1300). Некоторые исследователи называют Гая Гисборна архаическим «духом зимы», с которым сражается Майский король — воплощение весенней природы (см.: Frazer 1923: 296—300; Wiles 1999). Наконец, право на существование имеет и шотландская версия, называвшая Гая Гисборна кельтским наемником — керном [ирл. ceithem — букв.: «воин»). Начиная с XIII в. керны — пешие бойцы смешанного шотландско-ирландского происхождения — целыми отрядами поступали на службу к английским лордам. В смутные времена лорды позволяли им самостоятельно добывать себе пропитание у мирного населения, как на своих землях, так и у соседей. Неудивительно, что само слово «керн» со временем стало синонимом разбойника. Так, один из ирландских хронистов в сердцах называет набеги кернов «адской бурей» [ирл. doth Ifrinn). Зачастую керны не носили доспехов и одевались как крестьяне: рубаха с широкими рукавами, узкие штаны, короткая накидка из козьей шкуры либо широкий плащ (гэльск. shag-rug), украшенный длинной бахромой. Оружие этих наемников было разнородным: мечи, топоры, дротики, луки и даже пращи, но практически каждый носил длинный кинжал [гэльск. skean). Таким образом, в облике Гая Гисборна прослеживается явное сходство с керном: он появляется в балладе с мечом и кинжалом, в накидке из лошадиной шкуры.
51
И Вгыъяж с Трента мертвым пал, | Хороший был солдат. — Вильям (Уильям) с Трента упоминается только в данной балладе, хотя этот персонаж — человек шерифа — нередко встречается в поздней англоязычной приключенческой литературе о Робин Гуде и в прозаических пересказах баллад
Трент — крупнейшая по площади бассейна река в Англии, протекающая через Ноттингемшир, Линкольншир, Саут-Йоркшир и некоторые другие графства.
52
Ох, лучше было бы ему | Висеть в тугой петле, | Чем с острою стрелой в спине | Валяться на зелие. — Вероятно, автор имеет в виду, что лучше быть казненным на виселице (пусть в те времена такая смерть и считалась позорной), чем умереть без покаяния и остаться непогребенным.
53
«Тебя дотащат до холма, | Где виселица ждет». — В текстах баллад не раз упоминается казнь через повешение (причем применительно не только к простолюдинам, но и к аристократам — см. «Повесть о деяниях Робин Гуда»), а также ее разновидность под названием «draw and hang» (англ. — букв.: «протащить и повесить»), когда преступника везли к месту казни на «позорной телеге» или волочили по земле за лошадью, а потом вешали. Шериф грозит захваченному Джону именно казнью «draw and hang», обычно назначаемой за измену, поскольку разбойник, нарушивший «королевский мир» (то есть порядок, обеспечиваемый государственными законами), фактически приравнивался к изменнику. Грабители в любом случае платились жизнью, какой бы ни была похищенная ими сумма: разбой на большой дороге расценивался как тяжкое преступление и наказывался смертью через повешение.