Робин оставил в стороне эту широкую дорогу и повернул влево, через поле. Здесь так же как и по другую сторону дороги раскинулся луг с ярко-зеленой травой, вдали превращающийся в густой лес. На фоне огромных темных деревьев светлым пятном выделялась старая церковь. Молодой человек поскакал в ту сторону. Он никогда не ездил той дорогой, но хорошо знал, где она находится.
Одинокая заброшенная церковь хоть и выглядела светлым пятном на фоне леса, но уже давно не была белой, какой являлась, когда её только построили. Камень потемнел и теперь смотрелся серо. Стены обросли травой и вьюном. Полуразрушенная и единственная в Триэре, она напоминала о когда-то зарождавшейся религии, но так и не прижившейся в этих местах. Однако, в герцогстве встречались верующие люди, но их было очень мало.
Не спеша объехав церковь, Робин заметил широкую тропу, ведущую в лес, и направил своего коня туда. Неровная, с торчащими кое-где корнями деревьев, она одним своим видом не обещала каретам и повозкам легкого пути, но для наездника или пешехода была весьма приемлема. Взглянув на небо, Робин понял, что у него еще есть время и продолжил путь, не торопясь.
Чтобы дать примерное представление о расстояниях Триэры, нужно сказать, что молодой человек находился в седле уже около четырех часов, а предстояло ему еще проскакать часа полтора-два. Конечно, если бы выбор пал на дорогу, ведущую вдоль ущелья, то можно было выгадать пару часов, а то и немного больше.
Солнце не поднялось еще высоко и не успело прогреть землю. В лесу стояла приятная прохлада, и чувствовался лёгкий запах сырости. Разнообразные голоса птиц, не тех, что будят его по утрам, а более диких, и шелест листвы наполняли пространство, превращая лес в единый живой организм. Робин ощущал себя частью всего этого. Здесь ему было уютно, хорошо, не то что в море, чужом, непонятном, холодном. От постоянно меняющей цвет воды всегда исходила угроза. Другое дело – суша. Не отличающаяся разнообразием растительность Триэры дарила жизнь и приют и людям, и животным, а морская пучина поглощала и уничтожала всё живое.
Робин ехал медленно, плавно покачиваясь в седле. Длинные ветки, склоняющиеся к дороге, то и дело задевали его. Значит, кареты действительно давно не ездили этой дорогой, раз она успела так зарасти. Поймав рукой очередную возникшую на пути ветку, Робин отломил её и отбросил в сторону. Она тут же потерялась в окружающей зелени. Чем дальше наездник углублялся в лес, тем менее проходимой становилась дорога (разумеется, для карет, лошадь всё так же свободно бежала по тропе).
С каждой минутой Робин был всё ближе и ближе к своей цели. И с каждой минутой ему всё больше и больше хотелось как можно дольше до неё не добираться. По телу пробежала странная дрожь, Робин воспринял её как реакцию на прохладу и сырость, однако ему не было холодно, скорее наоборот жарко. Странно, но сколько раз он попадал в бурю на Сторожевом острове, оказывался на резвом коне, который пытался его сбросить, но никогда еще его сердце не колотилось так сильно. Младший граф Леонезский не был трусом… ни перед стихиями, ни перед людьми, тем более перед женщинами. Он мысленно обругал себя за подобную слабость, но легче не стало. Тогда Робин пришпорил коня, чтобы хоть как-то отогнать от себя это странное волнение.
Конь мчался, перепрыгивая корни, торчащие из почвы, уклоняясь от веток, нависавших над тропой. Со временем тропа становилась немного шире, лес постепенно из тёмно-хвойного превращался в липово-березовый. Робин понял, что выход близко и остановил коня, чтобы спешиться. Переведя дыхание, он продолжил путь. В этой части леса лучи солнца лучше проходили сквозь ветви деревьев и было не так сыро, как в чаще. Послышался голос какой-то птицы, за тем еще один, потом целый птичий хор. Пройдя еще, Робин почувствовал запах травы. Еще поворот и уже виден краешек ярко-зеленого луга. И, наконец… Робин встал на месте как вкопанный. В нескольких метрах от него, возле крайнего дерева при выходе из леса, а точнее в его тени, расположившись на покрывале, сидела она – Роксана. Она была одета в легкое молочного цвета, почти белое, платье. Каштановые волосы, не туго перевязанные, лентой из той же материи лежали на одном плече. На фоне зелени, окружавшей её, создавалось ощущение, что она излучает свет. Роксана показалась Робину прекрасным белоснежным цветком, который должен расти где-то далеко в горах, в недосягаемости для человека, но каким-то странным образом вдруг очутился здесь, рядом с ним. Граф Леонезский любовался внезапно открывшейся ему картиной, девушка не замечала его. Она читала. Молодой человек опомнился и, решив всё-таки обозначить своё присутствие, зашагал к ней.