Граф взял одежду и осторожно вышел за дверь. Одеваясь, он огляделся – вокруг никого. В первую очередь нельзя допустить, чтобы об этом узнал кто-то из слуг. Иначе, пойдут разговоры и репутацию Джоанны восстановить будет трудно. Быстрым шагом, он добежал до кухни – здесь тоже ни души. Налил из графина простой воды и одним махом выпил целый стакан. «Как же быть? Извиниться перед Джоанной за содеянное? Нет, за это не извиняются… Просить прощения! Да кому от этого станет лучше? Даже если он, граф, встанет на колени перед ней… Ничего уже не вернешь. Ничего не исправишь. Можно лишь постараться устранить последствия». Максимилиан снова обхватил голову руками. «Я опозорил свой род! Последний наследник графства Золотых превратился в насильника! И насилует он в своем собственном доме, своих же служанок! О, как низко я пал! Как это отвратительно!» Граф хлопнул кулаком по столу, не в силах больше сдерживать накапливающуюся ярость. Он готов был сейчас перевернуть весь дом, но сосредоточил всю злость на стакане, который держал в руке, и швырнул его в стену.
Просидев в кухне еще какое-то время, сколько точно времени прошло, он не знал - каждая минута казалась ему вечностью, Максимилиан поднялся и двинулся в сторону своей комнаты. К двери он подошел с чувством стыда, неловкости, презрения и отвращения к самому себе. Как пристыженный мальчишка, которого выгнали из класса за плохое поведение, он вошел в спальню и остановился на пороге. Джоанна в ночной рубашке и в шали убирала постель, сворачивала простыню, одеяло. То ли она не заметила вошедшего, то ли специально не поднимала голову, продолжая заниматься своим делом. Несколько секунд граф простоял молча, собираясь с мыслями, потом нерешительным тоном произнес: