- Граф, позвольте выразить Вам свою бескрайнюю благодарность еще раз, - капитан корабля остановил Максимилиана по пути от здания, принадлежащего управлению прибрежного городка, до конюшен, где располагались повозки, кареты и запряженные лошади для дальнейшего пути к центру герцогства.
Граф Золотой жестом попытался остановить слишком низкий поклон капитана, но не получилось. Мужчина поклонился даже более почтительно, чем можно было бы это сделать, если бы перед ним стоял сам герцог.
- Перестаньте-перестаньте, - попросил Максимилиан, которому в такие моменты становилось немного неловко. – Вы уже отблагодарили меня на корабле. Не будем возвращаться к этому.
- Граф, Вы не представляете, что сделали для меня, - продолжил капитан. – Это не просто огромная услуга и даже не подвиг. То, что Вы сделали невозможно оплатить деньгами и я знаю, что Вам они не нужны, поэтому примите от меня обещание отдать за Вас свою жизнь, если Вам это будет необходимо.
- Что вы… - попытался возразить Максимилиан, но капитан продолжил настаивать.
- Это максимум, который я могу предложить и в то же время это ничтожно по сравнению с тем, что я хотел бы сделать для Вас.
- Хорошо, капитан, я принимаю ваше обещание, - улыбнулся, наконец, граф. Разве ему может понадобится жизнь уже не молодого и мало на что способного, кроме управления кораблём, мужчины? Вряд ли… Пусть обещание останется обещанием. В конце концов, благородный человек не может не выказать подобной готовности вернуть долг за спасение жизни своего ребенка. – Я обязательно найду вас, если мне что-то понадобится.
Максимилиан быстро зашагал по направлению к конюшням, где его уже должны были ждать лошади и слуги.
Подъезжая к своему графству, Максимилиан испытал смешанные чувства: с одной стороны он любил возвращаться домой и всегда скучал по нему, с другой же – он боялся встречи с Джоанной. Нет, он не боялся, что она его в чем-то упрекнет, если не сказала ни слова до этого момента. Не боялся того, что кто-то из слуг мог в чем-то его заподозрить и косо посмотреть. Чужое мнение его волновало крайне мало, но собственная совесть всё еще не простила ему его проступка ни на каплю. Максимилиан больше боялся увидеть добродушный взгляд Джоанны и радостное приветствие от окружающих, которые заставили бы его мучиться угрызениями совести еще больше.
Отведя коня в стойло и собственноручно расседлав его, граф отправился, наконец, к дому, куда за это время уже были перенесены его вещи. Он не ошибся, предположив, что его ждёт тёплый прием в родном доме. Слуги улыбались, приветствуя графа. Он же сухо бросил одному из проходящих мимо:
- Сообщите Джоанне, что я сейчас поднимусь к ней в комнату.
Как это обычно и бывает, когда злишься сам на себя, недоволен оказываешься окружающими.
Максимилиан сначала прошел в комнату, куда отнесли еще не разобранный багаж и, скинув здесь же запылённый плащ, окинул взглядом мешки и коробки. Граф Золотой не имел привычки возить с собой множество вещей, поэтому нужный ему предмет он выхватил глазами быстро. Подняв коробку и проверив на месте ли то, что в ней должно лежать, он направился в комнату своих родителей, где теперь проживала Джоанна.
Переступив с ноги на ногу и набрав в грудь воздуха, Максимилиан взялся за ручку двери. «Да, что ж такое!» - выругал он себя за нерешительность. Это было абсолютно не в его характере. Возможно, раньше он просто не знал, что такое чувствовать себя виноватым…
- Джоанна… - осторожно он всё-таки открыл дверь и вошел в комнату.
Девушка резко выпрямилась, теребя в руках оборку от рукава платья. Секунду она смотрела на графа, а потом, вдруг опомнившись, опустила глаза и сделала приветственный реверанс. Лучше, чем тот, который был несколько дней назад, но до идеальных аристократических манер было еще очень далеко.
- Джоанна… - Максимилиан подошел ближе и рукой указал на край кровати. – Давай присядем. Нам надо поговорить.
- Конечно, - послушалась она и аккуратно присела. Граф устроился рядом с ней. Было легче сидеть к ней боком, чем сесть на кресло или стул напротив и смотреть в глаза.
- Как твои занятия? Ты хорошо учишься? – начал издалека он, снова не решаясь затронуть неприятную для себя тему.
- Да, мы каждый день очень много занимаемся. Столько всего приходится учить, так сложно, - призналась она и тут же в выражении её лица что-то резко изменилось, словно неожиданно пришла в голову какая-то мысль: - Ой, граф, вы ведь с дороги. Даже не пообедали. Может, сначала…