Когда все необходимые процедуры были проведены (юрист вызван, долговые расписки проверены, деньги пересчитаны и получены, выписаны документы об уплате долгов и освобождении от обязательств), небо уже посветлело и город в скором времени должен был проснуться.
- Можно ли скорее завершить процедуры? – торопил Робин. – Выпустите моего отца. Он вам больше ничего не должен.
- Конечно-конечно, - секретарь юриста собрал все бумаги и утвердительно кивнул командиру охраны тюрьмы. Тот отправился за заключенным.
Младший граф Леонезский нервно притопывал ногой, опершись плечом на каменную стену. Раздражало количество собравшихся в одном кабинете людей. Хотелось сделать это всё как можно бесшумнее и быстрее, но в результате подняли на ноги всех вплоть до начальника тюрьмы.
Холод от каменной опоры приятно остужал. Не спавший с утра и проведший уже почти сутки то в седле, то на ногах, Робин чувствовал легкий жар от волнения и усталости. Скорее бы всё уже закончилось и вернувшись домой, скинуть пыльную одежду и, протеревшись холодной водой, упасть на кровать. Уснуть. А получится ли? Стоило ему только успокоится, что дело отца подходит к завершению и можно вздохнуть с облегчением, как сразу же вспомнилась Роксана и её предложение. К щекам прилила краска и он окинул взглядом присутствующих, словно они могли прочитать его мысли. Обладание Роксаной было самой сокровенной мечтой, но даже в своих мечтах он не посмел бы сделать это таким образом. Неужели всё настолько безвыходно, что она решилась предложить это? Нет, Робину казалось, что она просто слишком юна и наверняка не осознаёт последствий этого поступка, и, наверное, в связи с неопытностью она не смогла договориться с родителями. Но теперь графы Леонезские больше не обременены позорными разорительными долгами и можно смело появиться на пороге дома князей с просьбой руки их дочери. Они поймут. Должны понять.
Задумавшись в полусонном состоянии, Робин не заметил, как командир охраны заглянул в кабинет и испуганный взгляд его, скользнув по младшему графу Леонезскому, остановился на начальнике тюрьмы. Они переглянулись, и начальник вышел за дверь. Робин поднял глаза на закрывшуюся дверь. К этому моменту юрист с секретарем уже покинули помещение и молодой человек остался наедине с охранником, которого так же клонило в сон, и он был явно не рад ночным разбирательствам.
Робин выпрямился и переступил с ноги на ногу, чтобы немного взбодриться. Командир охраны, уведший за собой начальника тюрьмы, по-прежнему не появлялся. Выглянув в окно, младший граф Леонезский с неудовольствием обнаружил, что уже совсем светло. Наконец, за дверью снова послышались шаги, как будто неуверенные. Начальник тюрьмы ступил в кабинет с опущенной головой и не поднимая глаз на стоящего перед ним молодого человека произнес:
- Мне жаль сообщать вам это, но ваш отец не пережил сегодняшней ночи. Его сердце не выдержало переживаний. Вы сможете забрать тело…
- Мой отец, что? – не дал договорить Робин. – Что вы с ним сделали?
- Мы здесь не при чем, - ровным голосом возразил начальник тюрьмы. Без ноты вины, но с чувством соболезнования. – У вашего отца было слабое здоровье. Это диагноз тюремного врача, только что обследовавшего тело.
- Тело… Отец умер в вашей тюрьме, - граф Леонезский, теперь уже единственный в своём роду, посмотрел в глаза мужчине и в его взгляде читалось отчаяние и боль.
- Прошу присядьте. Я понимаю ваши чувства…
- Нет! Нет-нет, - замотал головой Робин. – Некогда сидеть. Я хочу забрать его немедленно. Сейчас же!
- Конечно-конечно, я распоряжусь. Его как можно скорее погрузят в вашу карету, - начальник тюрьмы поспешил выполнить обещанное, скорее покинув наследника покойного графа, который явно начинал выходить из себя. Общаться, а тем более оправдываться перед этим мальчишкой не было никакого желания. К тому же виноватым он себя не чувствовал.
Робин снова прислонился к стене, на этот раз спиной, и запрокинув голову больно ударился о каменную преграду. На глазах появились слёзы. Пусть он не любил отца, но он был родным ему человеком. И эта родственная связь, живущая где-то в крови, под кожей, она заставляла сердце болеть. Молодой человек знал, что его отец сильно повредил своё здоровье постоянным пьянством и, что тюремщики не виновны в его смерти. Он не мог даже обвинить кого-то в своих бедах, всё случалось словно само собой, словно так и должно было быть.