Но обнаружилась новая беда. Земляной потолок подвала начал проседать и готов был вот-вот обвалиться. Струйки земли просачивались сквозь трещины. Надо было подпереть чем-нибудь ненадежный свод. Робинзон размышлял недолго. Он подпер потолок деревянными столбами, протянув поверху каждого крест накрест широкие доски. Получился даже не подвал, а просторный зал с торжественной колоннадой. Робинзон перенес сюда свои припасы, упакованные в свежесколоченные ящики или в набитые битком полотняные узелки и мешочки. Устроил несколько маленьких полочек, чтобы то из провизии, что могло намокнуть, поднять повыше от земляного пола. В этой пещере он частенько ночевал, чувствуя себя здесь в безопасности. Здесь же он и заполнял время от времени страницы своего дневника.
Но именно в связи с этим появилась еще одна надобность. На острове начинало темнеть в семь часов, и Робинзон вынужден был ложиться спать непривычно рано. Но ни свечей, ни воску у него не было. Значит, нужно сделать какой-нибудь светильник. Решение пришло быстро. Он вылепил из глины небольшую плошку, обжег на солнце. Благо, оно здесь палило нещадно, будто желая расплавить землю. Плошку он наполнил козьим жиром и опустил туда обрывок старой пеньковой веревки. Огонек на кончике пеньки был слабым и робким. Но даже при таком неверном свете Робинзон мог теперь читать или писать свой дневник, в котором записывал все, что происходило с ним за день.
Хозяйство Робинзона росло и ширилось. Теперь он уже с полным основанием мог говорить: «Мой дом».
Глава десятая
ЯЧМЕННОЕ ЗЕРНЫШКО
Как-то, перебирая вещи, принесенные с потерпевшего крушение корабля, Робинзон наткнулся на небольшой мешочек с ячменными зернами. Угол мешочка был проеден крысами, все зерно высыпалось, и осталось всего несколько зернышек. Он вспомнил, что на борту корабля была любимая матросами птичка, это и был, вероятно, ее корм. Недолго думая, Робинзон вышел из дома и прямо тут же вытряхнул мешочек.
«Зашью, – рассуждал он, – и насыплю туда порох». Он так и сделал да и забыл думать о той горстке зерен, что высыпал на утоптанную площадку перед домом. А тут зарядили дожди. Робинзон на целый месяц превратился в затворника. Сооруженный им из козлиных шкур зонтик не спасал от ливня, бьющего струями, как хлыстом. Пришлось пережидать непогоду под крышей. Впрочем, это не доставляло ему больших неприятностей. Ведь на полке над столом стояли книги с корабля, среди которых была Библия в потертом кожаном переплете. И Робинзон с удовольствием читал страницу за страницей. Но вот дожди кончились, и опять пришли знойные дни, когда распаленное солнце, казалось, ни на миг не хотело окунаться в море.
Робинзон вышел наружу и обомлел. Прямо перед его домом тянулись из земли несколько зеленых стебельков. Что это за растение вдруг выросло прямо перед порогом? Осторожно ступая, Робинзон на всякий случай обошел ростки стороной. Каково же было его удивление, когда всего через несколько дней под благодатным солнцем и в щадящей тени от ближней скалы ростки заколосились. Тут он и вспомнил о нескольких ячменных зернышках.
И в тот же миг почему-то подумал, что уже давно не ел хлеба. И ему неожиданно припомнился кисловатый запах теста в квашне, а потом и жаркий вкус свежеиспеченного каравая. Робинзон присел на корточки и любовно погладил шершавые колоски.
– Это подарок неба! – прошептал он.
Вскоре ячмень созрел, но зерен оказалось так мало, что глупо было толочь их в муку – намелется горстка! А еще глупее сварить ложечку каши и съесть в один присест.
Робинзон давно смирился с тем, что придется провести на острове годы и годы, а то и всю жизнь. Значит, времени у него много. А здесь, под ежегодным жарким солнцем, стоящим в зените, можно, кажется, собирать урожай каждые три месяца. И он снова посадил собранные зерна, только теперь аккуратно вскопав грядку, огородив ее небольшим частоколом и, на всякий случай, накинув сетку от птиц.