4. Рассказ
– Мне двенадцать лет, – начала девочка.
– Двенадцать лет! – повторил Пьер, тогда как его товарищи изумленно посмотрели друг на друга, как бы спрашивая: возможно ли это?
– Да, – сказала она, – мне исполнилось двенадцать лет в день святого Иосифа. Я знаю, что слишком мала и худа для моих лет, но это ничего не значит, я гораздо сильнее, чем кажусь на вид.
Девочка выпрямилась и сжала пальцы, как бы стараясь придать большую правдоподобность своим словам.
– Да, пожалуй, – любезно подтвердил Пьер; остальные дети взглядами подтвердили свое согласие.
Она продолжала:
– Меня зовут Мари Клозель.
– Хорошее имя! – заметил Пьер.
– Ты находишь? Тем лучше. Я из Вардье.
– Это далеко?
– Надо идти оттуда полдня, чтобы попасть в город.
– Как и отсюда.
– Да, но с другой стороны.
– Твой отец живет в Вардье? – спросил один из мальчиков.
– Мой отец уже давно умер. Я его совсем не помню.
– Как и мой, – сказал Пьер. – А твоя мать?
– Моя мать тоже; но всего год тому назад… И мне этого никогда не забыть, – грустно сказала девочка, склонив голову.
– Значит, у тебя никого нет?
– Нет, у меня есть брат… Я думаю, он жив, но не знаю, где он. Если б я знала, где, то отправилась бы к нему. Он очень любил меня. Он не оставил бы меня в беде. Но я не знаю… Он уехал, и с тех пор я не получала о нем никаких известий.
– Как же так? – удивился Пьер.
– Подожди, я сейчас все объясню. Мой брат был большой, на десять лет старше меня. Он работал в разных местах и отдавал все деньги матери, так что мать мне всегда говорила: «Видишь, какой добрый наш Андре; надо его любить (и я его очень любила!), и если меня не станет, слушайся его во всем, потому что он заменит тебе отца». И я ей отвечала: «Не беспокойся, мама. Я буду его слушаться». И знаете, если бы он был со мной, я бы обязательно его слушалась, потому что обещала это моей маме. Но Андре часто грустил, а мама плакала, видя его печальным. Я помню, что она его спрашивала: «Почему ты так горюешь?» Он отвечал: «Потому что мы слишком нуждаемся!» Мать удивлялась: «Так чего же нам не хватает?» Он отвечал: «Можно ли надеяться разбогатеть, обрабатывая чужую землю?» Мать говорила: «Зачем думать о богатстве, помоги мне только воспитывать твою сестру; потом ты женишься…» «Нет, – возражал он, – в один прекрасный день я совершу безрассудный поступок – я уеду, не знаю куда, разбогатею… потом вернусь и осчастливлю вас обеих». «Брось эти мысли! – сказала мама. – Поцелуй его, Мари, чтобы у него исчезли эти мысли». И мы целовали его так, что он наконец сказал: «Все, теперь я успокоился». Но на самом деле эти мысли довели его до того, что в один прекрасный вечер он не пришел домой и попросил одного человека передать матери, что он вернется богатым или совсем не вернется… И он не вернулся.
– Наверное, это причинило много горя твоей матери? – спросил Пьер.
– Да, она всегда плакала. От этого она и захворала, да так, что не могла больше работать. Я попробовала зарабатывать. Но как? Я была слишком мала. Время от времени я приносила несколько грошей. Мама всегда лежала в постели, и у нас часто не было хлеба. Она говорила мне: «Мари, никогда не надо просить милостыню; надо работать; хлеб, данный из милости, не сладок…» Потом она заставляла меня читать молитвы за нашего Андре, которого продолжала горячо любить. Мама говорила мне еще: «Когда он вернется (потому что я точно знаю, что он вернется), не упрекай его, люби его, делай все, что он прикажет, скажи ему, что я не сердилась на него, что я всегда его благословляла». И вот однажды вечером, когда она долго говорила мне про Андре, но таким слабым голосом, что я едва могла расслышать, она закрыла глаза, целуя меня… Пришли соседки и увели меня с собой… На другой день ее отнесли в церковь в белом ящике, а меня одели в черное… Потом все пошли на кладбище… И меня не повели домой спать… Я плакала, потому что понимала, что мать умерла, что ее положили в землю и я ее больше не увижу. Меня уговаривали: «Не плачь!», но я все продолжала плакать…
– Бедняжка!.. – вздохнул Пьер.
– Потом, – продолжала девочка, – соседки стали переговариваться между собой: «Что нам делать с этим ребенком?» Я им сказала: «Дайте мне место пастушки или прислуги, и вы увидите, что мною будут довольны; вы увидите, я буду хорошо работать, я буду покорной, благоразумной…» Я твердо помнила, что мать меня всегда учила работать, чтобы зарабатывать деньги. Соседки сказали: «Да, это хорошая мысль!», но никуда меня не определили, потому что одна сказала: «А если бы мы дали знать ее двоюродной сестре Мариетте, которая живет в городе, что малютка осталась сироткой? Она ее крестная мать, может быть, она согласилась бы взять ее к себе? Да, надо ей сообщить».