Дезориентированная Айли вскочила с песка, затекшие ноги подогнулись, она свалилась обратно, кряхтя, поднялась, и он уж подоспел и подставил ей руку.
— Не ушиблась?
Айли сжала губы и помотала головой. Она боится. До жути боится... Зачем ему такое надо. Даже если бы не боялась, она сокровища из себя не представляет, а так вообще...
— Мы с тобой так и не написали записку для бутылки, — показал Кук забытую ею сумку и выглядывающее из нее пустое зеленое стекло Клико.
И уселся в песок, потянув девушку за собой.
— Вижу, что письменные инструменты у тебя все в сборе. Я говорил уже, что написал бы, верно?
И заглянул ей в лицо эдак доверительно. Айли продолжала молчать. Говорил, конечно... «Не играй, Айли, ва-банк». Честно сказал — ничего не выйдет. Только дошло.
— Наверное, забыл, — сделал вывод из ее молчания Кук. — Иногда, знаешь, думаешь о чем-то и потом ты уже не уверен, говорил ты или это вслух или тебе показалось...
Айли, усмехнувшись, заехала ему локтем в бок.
— Не паясничай!
— А то что? — лукаво улыбнулся он.
И как бы невзначай оперся о собственную руку прямо за ее плечом. Почти прикасаясь.
— Ничего, — буркнула Айли. — Давай, напишу тебе что-нибудь, — потянулась она за бутылкой.
— Ну, уж нет, — мгновенно забрал Кук искомый предмет. — Так нечестно, я душу вывернул с ответом, а ты напишешь «что-нибудь»?
— Ты как мальчишка, — пожурила его Айли, пытаясь отобрать бутылку с толстыми стенками.
— А ты — как девчонка. Детский сад, штаны на лямках... Айли, я же сказал тебе — просто будь. Этого достаточно. Мне больше ничего не надо. А ты чем свою голову забиваешь?
Теперь его тон сделался чуть сердитым, строгим, воспитывающим. Айли решительно отодвинулась.
— Джерри, — наверное, впервые назвала она его по имени. — Послушай. Ты... мне нравишься, я тут недавно поняла.
Выпалила как на духу. Эх...
— Хотя я уже говорила... Да. Я ведь уже это говорила утром. Чуть другими словами.
Это в первый раз сложно. Во второй — проще. Главное — себя в том убедить. Что первый раз уже был.
— Поэтому я не хочу... так. Будто не всерьез. Ты богат, а я нет. Ты босс, а я подчиненная. Мы все время ссоримся. Мы ведь враги, мы же заключили войну. Да вообще, все будто против нас. Это просто остров, каникулы, отпускной роман, мечты о несбыточном. Если бы не это все, мы бы и не встретились. И, наверное, так было бы лучше...
Айли исчерпала свой словарный запас. Она запнулась, не понимая, что она этим вообще хотела сказать.
— Ну... потому, что нет никакого будущего у того, что ты мне нравишься, вот.
Все. Она все сказала. И стало будто бы легче. И даже не так страшно. Девушка робко подняла глаза. Он сидел, смотрел на нее и... улыбался во все трилцать два.
— Несносный человек! — воскликнула она и толкнула его в грудь. — Как можно так скалиться, когда тебе душу изливают!
Он поймал ее руки и засмеялся:
— Хочешь сказать, мне следовало расплакаться?
У Айли дрогнули губы. Почему-то расплакаться захотелось ей.
— Но мне эта новость очень нравится. Что я тебе нравлюсь, — неожиданно заключил этот бяка Кук. — Прости за каламбур. Я впервые в такой ситуации.
Айли выпучила глаза и попыталась поймать ртом воздух.
— Так что плакать я не собираюсь, уж извини, что разочаровываю.
— Ты... ты...
— Да, я, как ответила мне давеча одна очаровательная особа. Которая, смею заметить, тоже мне очень нравится. И вовсе не потому, что она моя подчиненная или потому, что я богат, а она — нет. Рядом с ней эти факты не имеют особого значения.
Айли хлопнула ресницами.
— Не имеют значения?.. — повторила она, как попугай.
Вот уж не ожидала, что...
— Не-а, — покачал головой Кук уверенно. — Но кое в чем я с тобой категорически не согласен, Айли. Во-первых: что лучше бы нам не встречаться. Во-вторых: что это только остров виноват и отпуск. И в-третьих, и тем более: что у нас нет будущего. Но, так как у нас война, думаю, наличие этих трех несогласий — вполне нормально.
Он осторожно поцеловал костяшки ее пальцев и отпустил. Деликатно захлопнул дневник, выкопал из песка карандаш, а из собственного кармана — бумажку.
«Вы следующие», — гласила короткая запись над вензелем «Ф».
— Уцелела, — усмехнулся Кук. — Превратим же ее в нечто более миролюбивое.
И он дописал: «Просто живите и будьте счастливы».
— Как тебе? — поинтересовался ее мнением Кук.
— Фу, слащаво донельзя, — честно скривилась она.