Поль сел за руль. Устраиваясь поудобнее, взглянул на горизонт и коротко присвистнул с видом знатока:
– Круто! Видел такое лишь раз – во время циклона над Южной Атлантикой!
Весь западный горизонт сделался уже свинцово-серым, зловещим. Контраст был разительный: на востоке всеми своими огнями сверкало восходящее солнце, тогда как здесь стремительно поднималась в небо эта ужасающая мгла.
– Бери левее, – сказал я. – Чем дольше будем оставаться на возвышенности, тем меньше шансов, что нас затопит.
Мы мчались по безжизненной равнине на юго-запад. Тучи закрыли уже почти половину неба. Внезапно первые тяжелые капли застучали по броне. Но ветра не было, он бушевал где-то в высоте, перемешивая громады туч, а здесь, внизу, нас обволакивала удушающая жара.
Оставив Мишеля рядом с водителем, я вместе с Мартиной забрался в башню, надеясь увидеть оттуда какое-нибудь убежище. Чтобы скорее добраться до гор, мы свернули на юг, потом на юго-восток. Местность постепенно повышалась.
Дождь продолжал идти крупными редкими каплями; гроза глухо ворчала где-то западнее. Мы приближались к скалам, в которых я с трудом различал многочисленные пещеры: свет мерк и становился все тусклее. До скал оставалось еще добрых два километра, когда буря обрушилась на нас. Страшный порыв почти развернул грузовик, и я услышал, как Поль ругается за рулем, стараясь взять прежнее направление. Хлынул ливень невероятной силы; длинные, жидкие стрелы косо падали с неба, и скалы казались нам то дальше, то ближе в зависимости от наклона колеблемой ветром водяной завесы. Оглушительно загрохотал гром. Нас окутала тьма. Лишь вспышки ярко-фиолетовых молний прорезали мрак, слепя глаза. Я поспешил втащить пулемет внутрь и заткнуть бойницу. И все равно даже в закрытом кузове приходилось кричать во все горло: гром грохотал теперь беспрестанно, заглушая голоса.
Грузовик выбивался из сил. Шины, не встречая сопротивления, буксовали в разжиженной почве. Ветер то стихал, то снова обрушивался внезапными шквалами, снося автомобиль, и, чтобы не рисковать, мы едва плелись со скоростью около десяти километров в час. Молнии трепетали, казалось, целыми минутами; потом началась настоящая фантасмагория вспышек и мрака, из которого рядом со мной на мгновение возникало бледное и немного испуганное лицо Мартины.
Когда я нагибался, я видел внизу, под ногами, кабину броневика: Бреффор у столика вносил записи в путевой журнал, Вандаль приводил в порядок свои заметки, и только Бельтера нигде не было видно. Наконец я разглядел его ногу, свешивавшуюся с койки, – он спал. После безмятежного покоя кабины бушующая снаружи стихия выглядела еще ужаснее. Ливень и шквалы состязались в ярости. При вспышках молний казалось, что капот машины с трудом разрезает морские волны. Вода низвергалась потоком, крыша дрожала, натянутая до предела антенна вибрировала, и я слышал ее жалобный звон в перерывах между раскатами грома.
– Да уж! – прокричал я. – Вот это гроза! Всем грозам гроза!
– Она восхитительна! – отозвалась Мартина.
И действительно, то было восхитительное, хотя и жуткое, зрелище. На Земле я часто попадал в грозу в горах, но никогда не видел такой, которая могла бы сравниться с этой своим неистовством и красотой.
Когда метрах в двухстах от нас сверкнула молния, я прокричал Мишелю:
– Что там с барометром?
– По-прежнему резко падает.
– Мы уже близко! Вижу пещеры. Включите фары!
И в самом деле, скалистая гряда была рядом. Несколько минут мы ехали вдоль нее, пока не отыскали возвышенную и достаточно ровную площадку, на которой мог уместиться наш грузовик. Скала повисла над нею, образуя укрытие. Опасаясь встретить ссви или голиафа, я снова поставил пулемет на турель; сквозь открытую бойницу внутрь врывались холодный сырой воздух и шум дождя. К счастью, убежище оказалось свободным, и вскоре наш грузовик стоял уже на сухом месте, защищенном по крайней мере тридцатиметровой толщей каменного навеса. Мы развернули машину передом к выходу и вылезли из бронированного кузова. У пулемета остался Бельтер – была его очередь дежурить.
Наше убежище достигало пятидесяти метров в длину и уходило под скалу метров на двадцать, а свод поднимался метров на двадцать пять. Кое-где по нему стекала вода, продолбившая своего рода водостоки, но там, где пол повышался, было совершенно сухо. В одном углу мы обнаружили кострище, пепел, кости и орудия из обсидиана: здесь были ссви, и, по-видимому, совсем недавно. Значит, придется бодрствовать.
Кроме того, мы нашли в расщелине заботливо припрятанные куски необработанного обсидиана и запас сухих веток. Может быть, с нашей стороны это было неосторожно, но мы не удержались и развели костер позади грузовика. Здесь же мы и поели, выкинув банки из-под консервов в кучу мусора, оставленную ссви.