Но, после истощения родников и запуска железной дороги, тракт начал захиревать. Люди, кормившиеся с тракта, разбежались кто куда, оставляя после себя хозяйство – дома, огороды… хотя, какие, к черту, огороды в горах? Небольшой кусок земли, уходящий под наклоном в 45 градусов, и заканчивающийся обрывом – вот и весь огород.
Отдельно стоит отметить, что строили тогда на славу, так что целые деревни, сложенные из бревен в полтора обхвата толщиной, так и продолжали стоять по краям дороги. Я как-то полистал карту области– только обозначенных на ней опустевших населенных пунктов – не меньше сотни. А уж сколько их, не обозначенных – одному Богу известно.
Огороды и палисадники заросли, ворота и изгороди покосились, а где-то и вовсе разрушились, от черепицы тоже мало что осталось, но сами срубы, с пустыми глазницами окон, и торчащими в никуда остатками печных труб, продолжали стоять. По этим местам и днем было жутко ездить, чего уж говорить про ночные прогулки?
Историй про эти деревеньки тоже хватало. Этот пропал, тот пропал. Кого-то, конечно, находили, но большинство исчезали бесследно. Люди набожные, недалекие, суеверные, списывали потери на счет темной силы, но иные понимали, что заброшенные дома – отличное прибежище для различного рода маргиналов. Оружие схоронить, или наркотики передать – лучшее место поискать надо. А если кто посторонний стал свидетелем – тут же его можно и кончать. Все потом спишут на леших, оборотней, привидений.
Опять же, если сравнить количество погибших на трассе, и пропавших без вести на обезлюдевшем тракте, то станет понятно, что старая дорога в сотни раз безопаснее. Уверенности добавляла короткая «Рысь» с пятью патронами двенадцатого калибра, снаряженными картечью, которую я предусмотрительно положил на соседнее сиденье.
Моя Импреза настырно ползла по колее, свидетельствующей, что я далеко не первый балбес, кому пришло в голову срезать путь, и наверно, не последний. Свет фар выхватывал из темноты остатки селения опустевшего задолго до моего рождения.
Темно. Тихо. Не души. В городе, или еще где, хоть что-то указывает на присутствие человека – там окурок, здесь газета, подальше – пустая бутылка. Даже в Припяти следов человеческой деятельности столько… но не здесь. Запустенье полнейшее.
Я не знаю точно, что заставило меня повернуть голову – пытаясь удержать машину в колее, по сторонам я старался не глазеть. Да и не на что тут, по большом счету, глазеть было. Скорее, почувствовал чье-то присутствие. Шестое там чувство или десятое, но присутствие постороннего человек всегда чувствует. Как говорил мой дядька, который полковник, а, стало быть, человек неглупый: «В жизни есть две главные вещи. Первое – это сложно – быть внимательным. А второе – это очень сложно – быть очень внимательным». Если довериться чувствам, ощущениям, инстинктам – результат всегда будет больше, чем от разума. Ну и опыт, естественно, не помешает.
Повернув голову, я увидел его. Над домами, над остатками стропил, парил шар. Невысоко – не больше пятнадцати метров. И не отличающийся внушительными размерами – с колесо от Импрезы, ну может чуть больше. Оранжевый шар. Светящийся оранжевый шар. Хотя, нет… светиться-то он вроде как и светился – яркий внутри, все более тусклый ближе к краю, но с четкой границей, однако вокруг ничего не освещал.
Сперва я подумал что это луна. Но нет! Луна светила намного ярче, и была выше. Не говоря уже о том, что больше. Галлюцинация? Снова нет. Слишком реальным был этот шар.
Как и любой современный человек я, конечно, много слышал об инопланетянах, объектах, тарелках и т. д. С таким соседом как у меня – тем более. Скажу даже больше – я ничуть не сомневался в наличии жизни на других планетах. Большим безумием было бы предполагать, что во всей вселенной, которая, как известно, безгранична, не найдется еще нескольких планет, с похожими на наши условиями, а, стало быть, и с жизнью. Другой вопрос – на каком расстоянии они находятся, и есть ли у внеземных существ более важные дела, чем сотни лет лететь сначала сюда, а потом, столько же – отсюда?
Но я, вне всяких сомнений, видел перед собой объект. Вел он себя совершенно не так, как описывают многочисленные «очевидцы» – не мельтешил в воздухе, не менял непредсказуемо направление полета, не метался, как угорелый. Он просто летел. Совершенно не торопясь, со скоростью, чуть выше моей, то есть порядка 50–60 километров в час, на высоте около 15 метров, он преспокойнейшим образом летел параллельным курсом.
И я отчетливо понимал, что шар в курсе, что он здесь не один. Если я заметил его, то не заметить с высоты Субару Импрезу при полной иллюминации бортовых огней – невозможно даже при большом желании. Но на меня объекту было совершенно начхать. Он просто летел себе, и летел. Куда надо летел.
Многие говорят про чувство страха, паники и т. д. Но у меня этого не было! Я напомню – на пассажирском кресле лежала заряженная «Рысь», но мне и в голову не пришло потянуться к оружию. Любопытство – было, не отрицаю. Но страха – ничуть!
Хотя… было другое. Какой-то магнетизм у этого шара, заставляющий смотреть на него и смотреть. Оппозитник Импрезы равномерно стучал поршнями, колонки выдавали Dubstep, снежинки кружились в свете фар, а объект летел. Бесшумно. А я молча пялился на него.
Лишь после того, как шар скрылся за верхушками деревьев, я, прикурив сигарету, и сделав несколько крепких затяжек, запоздало погладил дробовик по рукоятке. Не пригодился. И, наверно, слава Богу.
Выбросив окурок в окно, я тронул машину с места.
Глава 2. Громыхнуло
У дяди, как всегда, было людно. Благо, размер дома позволял – настоящий, казацкий, с высоким потолком и просторной горницей, центр которой занимал длинный дубовый стол с двумя лавками, в углу трещала дровами русская печка, а на стене висела шкура рыси.
– О, Алеша пожаловал! – воскликнул полковник, вставая с кресла во главе стола.
Кроме него в помещении присутствовали: капитан Семенов – местный участковый, отец Илья – батюшка из деревенской церквушки, и двое незнакомых мне молодых людей – девушка, чуть помладше меня, и парень, еще младше. Судя по явному сходству, они приходились друг другу братом с сестрой.
– Это Мишаня и Маришка, – шепнул мне на ухо дядя Боря. – Сын и дочка начальника штаба.
Поздоровавшись, я снял куртку, и занял место около девушки. Вот меня всегда поражало, насколько красивые у военных дочки. Почему так? Если военный – то дочка обязательно красавица. Нет, дело не в чинах и званиях, это факт.
– Штрафную опоздавшему! – забарабанил по столу капитан.
Полковник Грачев почти до краев наполнил мой стакан янтарной жидкостью. Замахнуть четверть литра дядиной самогонки – дело не хитрое. Пьется она замечательно, можно и не закусывать. Как-то раз, желая подшутить над друзьями, я перелил самогонку в бутылку из-под Hennessy, и угостил их. Подвоха не заметил никто. Наоборот – пустились в рассуждения о благородном напитке, как его правильно пьют и так далее. Удивительно, на раскусила меня тогда девушка, раскрыв тайну на следующий день. Может ей чего не понравилось?
Налили по второй. Мы не напивались – с хорошей закуской это сложно. Просто приятно проводили время за беседой. Марина, как оказалось, училась на хирурга, через полгода заканчивала Медицинскую Академию. Михаил… с ним все было худо – парень был астрофизиком.
– В семье не без урода, – засмеялась девушка.
И приехал-то парень сюда исключительно ради того, чтобы поглядеть на звезды в свой телескоп. Мол, тут световое засорение меньше. Меня так и подмывало рассказать ему про шар, но я героически промолчал.
Через час дядя все еще держался молодцом. Семенов уже тихо посапывал во сне. Поп, раскрасневшись, налегал на свиную рульку.
– А скажи, святой отец, – захмелевшим голосом произнесла Марина. – А употреблять алкоголь – разве не греховно?
– Не греховно, дочь моя, – ответил священник, прервавшись, чтобы вытереть губы.