Так и чертыхался, когда его позвала Лариса. Едва подошел к ней как она указала на приближающиеся лодки, количеством две штуки. Подумал было, что это ребята возвращаются, но потом сумел рассмотреть что-то необычное. Вроде как головной убор из перьев. Сбегал за биноклем. Точно, что-то не то творится.
На носу первой лодки сидит какой-то мужик расфуфыренный донельзя. Мало того, что султан из перьев, так еще и одежда с какой-то бахромой, весь обвешан всевозможными косточками, черепками, пучками перьев, клыками и когтями как новогодняя елка, если ей вообще пристали такие украшения.
— Ларчик, сдается мне, к нам направляется инспекция в виде местной элиты. Не иначе как припожаловал вождь какой или шаман не из рядовых. Второе хуже.
— Думаешь у нас проблемы?
— Пока не знаю, но очень даже может быть.
— Но ведь Рохт принял нас как родных.
— Рохт до недавнего времени был простым охотником и скурвиться не мог успеть по определению. Видит добро, платит добром. Этот представитель местной власти, причем старого состава, а к властям у меня доверия никогда не было. Ты вот что. Дуй в дом и займись там чем-нибудь.
— Чего это ты меня отправляешь?
— Опять начинаешь? Считай, что это боевая обстановка, а мои слова воспринимай как приказ. Видишь с ним четверо охотников, причем все в его лодке, Рохт сзади один в своей гребет. Не нравится мне этот визит.
— И что мне в доме делать?
— А ты не перебивай, так все и объясню. Заряди все оружие, с дробовиком патронташ обязательно, патроны к карабину себе в мешочек. Только прошу тебя, не стреляй, пока не увидишь, что меня убивают. Если заявятся в дом, оружие на стену как всегда. И еще. Молчи, прошу тебя молчи, даже если заденут твои честь и достоинство. Я сам все разрулю.
— Ты их боишься?
— Нет. Их я не боюсь. Даже если один выйду против всей пятерки, скорее всего шанс победить у меня есть. Я боюсь, что нашему мирному сосуществованию может прийти конец, а тогда только бежать, с минимумом за плечами. Одним словом почти реальный абзац, бежать придется очень далеко. Если есть межплеменные праздники, значит шаманы как-то связаны между собой, религия или еще что, а тогда за своего представителя травить нас будут не по детски.
— Ты чего их убивать-то сразу собрался?
— Лариса, это самый худший сценарий. Нам сейчас нужно произвести если не хорошее впечатление, так хотя бы дать им понять, что вреда от нас им никакого.
— Ясно. Но только учти, если этот убогий захочет меня пощупать, я молчать не стану.
— Я ему этого не позволю. Все иди, подходят уже. И бинокль припрячь.
Перед берегом, Рохта пропустили вперед. Ага, значит персона не слабая, раз уж вождь должен высадиться первым, а потом представить сошедшего. Визитер производил отталкивающее впечатление. Не молод, лет под семьдесят, хотя, с таким же успехом ему могло быть и пятьдесят, поди разберись в их возрасте, суровые условия накладывают свой отпечаток и на внешности. Во всяком случае, его лицо было покрыто густой сетью глубоких морщин. Взгляд властный, цепкий и умный, в движениях нет никакой дряхлости, не молод, но и не развалина.
— Здравствуй, Дим.
— Здравствуй, Рохт. Рад тебя видеть.
— Это верховный шаман нашего племени, Вейн. Когда услышал о тебе, то захотел посмотреть и увидеть все своими глазами.
Ага. Судя по уважительному и где-то опасливому тону, дядька серьезный. Дмитрий всегда старался держаться от большого начальства в сторонке, а к ним на озеро начальники ездить любили, еще бы, такой рыбалки больше нигде нет. Но несмотря на это, он старался всегда держаться от них подальше, хотя большинство и старалось вести себя по простому. Неписанный закон охотников и рыболовов, в поле и на водоеме все равны, чины и прочее остались там. Вот только у большинства от простоты такой веяло наигранность, потому разбираться с ними он предоставлял честь директору. Как только кто из начальных появится, так сразу Василию Андреевичу на мобильник, езжай, мол, разбирайся сам. С ними никогда не поймешь, где проколешься.
Разумеется, перво-наперво посыпались вопросы, мол откуда и кто. При этом дедок так буравил взглядом, что твой рентген. Выдал версию, которую рассказал Рохту. Вот только в путешественников забредших в эти края по воле Великого духа шаман ни разу не поверил. Это четко просматривалось по его виду.
Выслушав его историю, шаман прошелся по лагерю или как его гордо именовал Дмитрий, поселку. С вниманием осматривал все вокруг, спрашивал, не перебивая выслушивал ответы. Совал свой нос везде где только можно. Как ни странно, но к тому, что огонь упрятали в печь, он недовольства не высказал. При всей своей отталкивающей внешности, умный дедок, прямо и не знаешь радоваться этому или нет.
Очень внимательно осматривал УАЗ, как-то уж очень боязливо к нему прикасаясь трясущейся рукой, словно боялся посадить царапину или просто как к неизвестному зверю. Кстати, о зверях. Выкатились ему под ноги три щенка. Охотники, всюду следовавшие за ним, даже вскинули копья, Дмитрий едва успел прикрыть их собой с возмущенным видом. А шаман ничего так, не стушевался, только улыбнулся. Поинтересовался, как они попали сюда. Дмитрий рассказал, что их мамаша напала на него и ее пришлось убить, а потом уже обнаружились и они. Вот решил вырастить, поставить на ноги братьев меньших, а потом отпустить на волю.
Здесь ведь не все просто. Еще Рохт, рассказывал, что животные это младшие братья, к которым местные относятся с уважением. Так, например, они никогда не убивают мамашу с молодняком. Понятное в общем-то отношение. Так она вырастит потомство и и восполнит популяцию, а иначе, они просто погибнут. А вот приручать живность было запрещено, Великий дух в мудрости своей определил всем свое место на земле, людям обитать в рулах, а животным в лесах и степях. Они даже убив животное, каждый раз просили у него прощения и благодарили за то, что он позволил им воспользоваться его телом, непременно при этом умасливая его дух.
Знай Дмитрий о посещении, то непременно припрятал бы щенков от глаз подальше, но все вышло неожиданно. Пришлось давить на то, что вопреки воле Великого духа, защищая свою жизнь убил мамашу, а теперь заглаживает свою вину и как только поставит собачек на ноги, то непременно отпустит, а там уж как Великий дух рассудит. Хм. Вроде прокатило.
Прежде чем войти в дом, шаман обошел вокруг и внимательно осмотрел снаружи. Перед дверью как-то нерешительно замер, потрогал грубо сколоченную дверь, прямо как машину, а потом все так же нерешительно вошел вовнутрь. Охотники всему этому не придавали значения, так как были целиком и полностью поглощены созерцанием выставленных на всеобщее обозрение двух черепов бархов. Правда, один был склеен из кусков, но это ничуть не умоляло достоинства трофея.
В доме дедок тоже вел себя странно. Такое впечатление, что он все время чего-то боится. Вначале самоуверенный и властный, сейчас он смотрелся каким-то пришибленным. Остановился перед шкурой барха, поверх которой на деревянных штырях висели ружье и карабин. Наверное ему о них рассказал Рохт, иначе не объяснить то, что он сразу определил то самое удивительное оружие, которое позволило его владельцу одержать столь славные победы.
Живой интерес вызвала печь. Он разве только на зуб ее не попробовал. Внимательным образом осмотрел уже подсохшие горшки, кружки, тарелки и чашки, Дмитрий на завтра планировал обжиг пробной партии. Можно бы и сегодня, совместить это со сборкой ведер не сложно, только не забывай подбрасывать дрова, да вот, боязно.
После того как осмотр был завершен шаман предложил ему и Ларисе прокатиться на берег. Ничего опасного они в этом не увидели, тем более, что своих сопровождающих старик оставлял на полуострове. Дмитрий вооружился сам и вооружил Ларису, ну его, еще какой оборотень появится, от него ножичком не отмашешься. Спустились к лодке, это куда проще, чем разбирать бревна на воротах и погребли в меру своих способностей, ловя на себе насмешливые взгляды охотников. Ну да, гребцы из них аховые, с местными никак не сравниться, так что пусть насмехаются, это все же лучше, чем злобные взгляды. Подумалось о том, что пока никакой беды не случилось, все для этого шамана в новинку и даже где-то страх испытывает, да такой, что подбородок трясется, но неудовольствия никакого не выказывает. Может все же страхи Дмитрия оказались напрасными и ничего им не угрожает. Ведь приняли же их волки, выходит, никакого особого дисбаланса они не вносят.