17
Вот–вот взойдет солнце, и звезды уже исчезают, пожираемые его светом. Более яркие держатся дольше. Начавшаяся накануне вечером, прерывавшаяся ночью, битва между солнцем и звездами сейчас, утром, возобновилась. Между светом и тьмой, где развертывается она, развертывались и сновидения Нисы. В них Ниса снова и снова шла куда–то и опять возвращалась, в них она слышала все новые и новые голоса.
Нет, оставаться на этой планете нельзя. Она все время чувствует угрозу у себя за спиной. Томи быть здесь тоже опасно. И голоса эти, которые уже три месяца раздаются в ее голове…
Томи будто подменили, он стал совсем другим, говорит как–то странно, смотрит на нее то зло, то испуганно, что–то от нее скрывает…
Почему Томи не хочет улетать с Гарниса? Будто чья–то чужая воля овладела его сознанием. И непонятно еще вот что: кто спас ее жизнь тогда, около пещер, и почему? В любом случае тому, кто делает добрые дела, но сам при этом прячется, доверять трудно.
Усилием воли она вырывает себя из состояния полусна–полубодрствования и прислушивается. Нет, это ей не кажется: кто–то ходит крадучись по темным помещениям купола.
Она выскальзывает из–под одеяла и при слабом свете звезд, проникающем через окно, начинает искать одежду. Быстро одевшись, идет на цыпочках к двери большой комнаты. Приемопередатчик включен, кто–то сидит около него и нажимает на тускло освещенные лампочками шкалы клавиши.
— Зажгись! — кричит Ниса.
Миг — и комната ярко освещена.
— Томи?! Почему… почему ты встал? Что ты здесь делаешь?
— Мне что–то послышалось, и я пришел посмотреть, — отвечает он.
— Что ты делаешь с передатчиком? — кричит она. — Почему он включен… — она смотрит на часы у себя на руке, — …в полшестого утра? Мне ясно одно: мой сын ведет себя как психически больной! Встает в пять утра, включает без разрешения приемопередатчик… Сейчас же в постель!
— Нет.
Глаза у Томи испуганные, но голос его звучит твердо.
— Сейчас же!
— Нет.
— Томи…
— Я передал только раз, — говорит он почти шепотом, с трудом перебарывая страх. — Нужно повторить.
— Кому ты передал?
— Кораблю «Терра Нова».
Она открывает от удивления рот, теряя дар речи.
— Я отменил твою радиограмму.
— Что‑о?!
— Я сообщил, что у нас чрезвычайное положение четвертой степени, и, таким образом, предшествовавшая радиограмма теряет силу…
Ниса смотрит на приемопередатчик и видит, что он по–прежнему включен.
— Прекрасно, — говорит она. — Ты отменил мою радиограмму. А я отменю твою.
— Мама!
Голос Томи одновременно грозит и умоляет, но мать его почти не слышит. А потом она начинает моргать, как будто ей мешает видеть какая–то паутина: приемопередатчик парит примерно в двух метрах над полом — чего, разумеется, не может быть.