— Камилла… — взяв ее за плечи, Мак–Аран вложил в звук имени все свое страстное томление. Она не отозвалась, но и вырываться не стала — недвижно замерла в его руках, подняв к нему несчастное осунувшееся лицо.
— Камилла, — повторил он, — послушай, пожалуйста, хоть минутку. Я готов идти за капитаном до конца — по крайней мере, действовать по его плану. Я готов на любую работу, лишь бы починить корабль. Но я не забываю о том, что из этого может ничего и не выйти; и я хотел бы быть уверенным, что мы сумеем тут выжить, если из ремонта ничего–таки не выйдет.
— Выжить ради чего? — пронзительно выкрикнула Камилла, чуть не сорвавшись на визг. — Чтобы деградировать до первобытного состояния, стать фермерами, варварами — безо всего того, что придает жизни смысл? Лучше уж погибнуть, но зато с честью!
— Любовь моя, я тебя не понимаю. В конце концов, первые люди начинали даже с меньшего. Может быть, с климатом им повезло больше — но за нами знания и умения десяти — двенадцати тысячелетий. Если капитан Лейстер считает, что нам под силу починить космический корабль — значит, мы тем более должны суметь обустроить этот мир для себя, наших детей и всех последующих поколений.
Он попытался привлечь Камиллу в объятия, но та вырвалась, белая от ярости.
— Лучше уж смерть, — хрипло выдавила она, — и любой цивилизованный человек ответил бы так же! Ты даже хуже, чем эти новогебридцы, эти идиотики, которые кричат: «Назад, к природе!» — и подыгрывают Морэю…
— Никогда не слышал ни о каких новогебридцах… Камилла, дорогая, не сердись, пожалуйста. Я только пытаюсь рассматривать вопрос с обеих сторон…
— Но никакой другой стороны нет! — обрушилась на него девушка. — И если ты этого не понимаешь, о чем тогда с тобой говорить! Как мне стыдно!.. Боже, как мне стыдно — когда–то я думала, что ты не такой, как все! — По щекам ее текли слезы; она сердито отбросила его руки. — Убирайся и не смей подходить ко мне! Убирайся, черт возьми!
Характер у Мак–Арана был именно тот, какой, считается, должен быть у рыжеволосых. Он отдернул руки, словно обжегся, и развернулся кругом.
— С превеликим удовольствием, — бросил Рэйф через плечо и шагнул прочь из купола, хлопнув новой утяжеленной дверью с такой силой, что петли жалобно заскрипели.
Камилла без сил опустилась на свое рабочее место, уронила голову на руки и разрыдалась — пока не накатила волна жуткой, выматывающей тошноты, и Камилла с трудом успела доковылять до туалета. Оттуда она еле выползла; в голове уже мучительно пульсировало, лицо пылало, и в каждом нерве отдавалась боль.
Вернувшись под купол с компьютером, она вдруг вспомнила: такой приступ тошноты случался с ней уже третий раз. Холодный нерассуждающий страх когтистой лапой стиснул сердце, и Камилла вцепилась зубами в побелевшие костяшки пальцев, чтобы не закричать в голос.
— О нет… — прошептала она. — О нет, нет…
Мольбы и проклятия невысказанными замерли у нее на губах, а в широко раскрытых серых глазах застыл ужас.
Мак–Аран проходил между досуговым центром и общей столовой (два новых здания успели стать своего рода ядром многочисленного и неорганизованного сообщества), когда заметил на импровизированной доске объявлений записку о собрании коммуны Новые Гебриды. Ничего удивительного в этом не было: в систему Короны Экспедиционный Корпус отправлял не только отдельных лиц (вроде Мак–Арана или Дженни), но и небольшие группы или коммуны, семейные кланы и даже — в полном составе — два–три филиала торговых компаний, желавших расширить сферу влияния или открыть дочерние фирмы. Все подобные группы тщательнейшим образом проверялись на совместимость в рамках детально сбалансированного плана развития колонии — но компания все равно не могла не складываться достаточно разношерстная. Коммуна Новые Гебриды, подозревал Мак–Аран, представляла собой одну из множества неоруралистских коммун[5] возникших в последнее время на Земле как реакция на охватившую все сферы жизни индустриализацию и регламентацию. Многие из подобных коммун предпочитали отправиться в колонии; и все соглашались, что те, кого на Земле считали неудачниками и не от мира сего, становились прекрасными колонистами. Прежде Мак–Аран не обращал на них ни малейшего внимания; но после того, что услышал от Камиллы, ему стало любопытно. Интересно, а на собрание пускают посторонних?
Теперь Рафаэль смутно припоминал, что еще на корабле эта группа периодически резервировала для своих собраний одну из рекреаций; похоже, общинная жизнь их носила довольно замкнутый характер. Ладно, в худшем случае его попросят удалиться.