— Вы хотели сказать, признаков технологической цивилизации? — негромко вступил Морэй, плотный и коренастый представитель Экспедиционного Корпуса, ответственный за Колонию. — Не забывайте, подлети чей–нибудь корабль к Земле века четыре назад или того раньше, они бы тоже не увидели никаких следов разумной жизни.
— Даже если тут и есть какая–нибудь дотехнологическая цивилизация, — отрывисто отозвался капитан Лейстер, — это все равно, что никакой цивилизации; да к вообще, местные формы жизни, разумные или нет, к нашей главной задаче отношения не имеют. Помочь нам с починкой корабля они все равно не смогут, так что надо постараться ничем не заразить здешние экосистемы и — если тут кто–то все же есть — всячески избегать контакта, чтобы не создавать культурного шока.
— С последним согласен, — медленно произнес Морэй, — но я хотел бы поднять один вопрос, который вы еще не затронули — с вашего позволения, капитан.
— Я же с этого и начал, — усмехнулся Лейстер, — ну его к черту, протокол. Валяйте.
— Что делается для проверки того, пригодна ли эта планета для жизни — на случай, если двигатели так и не удастся починить, и мы тут застрянем?
Мак–Аран ощутил укол ледяного ужаса — а потом горячую волну облегчения. Кто–то сказал это. Кто–то еще думал о том же самом. И Мак–Арану не пришлось ставить вопрос самому.
Но на лице капитана Лейстера застыла гневная маска.
— Это чрезвычайно маловероятно.
Морэй тяжело поднялся на ноги.
— Да. Я слышал, что говорил ваш экипаж, но это звучало не очень убедительно. Мне кажется, нам следует немедленно провести инвентаризацию всего, чем мы располагаем и что может предложить планета — на случай, если застрянем тут навсегда.
— Невозможно, — хрипло произнес капитан Лейстер. — Мистер Морэй, вы что, хотите сказать, будто знаете о состоянии корабля больше, чем мой экипаж?
— Нет. Ни черта я не знаю о космических кораблях, да мне этого и не надо: когда я вижу груду хлама, то знаю, что это груда хлама. Мне известно, что у вас погибла добрая треть экипажа, включая кое–кого из старших специалистов. Я слышал, как офицер Дель–Рей сказала, будто ей кажется, — всего лишь кажется, — что астронавигационный компьютер можно починить, а я в курсе, что управлять фотонным кораблем в межзвездном пространстве без компьютера невозможно. Необходимо иметь в виду, что корабль, может быть, больше никуда и не полетит. А, значит, и мы никуда не полетим. Если, конечно, не найдется какого–нибудь вундеркинда, который лет за пять, из местных материалов, нашими скромными силами соорудит спутник для межзвездной связи и пошлет сообщение на Землю, Альфу Центавра или колониям Короны — чтобы оттуда прилетели и подобрали их маленький заблудший кораблик.
— Мистер Морэй, чего вы пытаетесь этим добиться? — негромко поинтересовалась Камилла Дель–Рей. — Деморализовать нас еще больше? Напугать?
— Нет. Просто пытаюсь быть реалистом.
— Мистер Морэй, мне кажется, вы уводите нас несколько в сторону от темы, — произнес капитан Лейстер, из последних сил стараясь не дать прорваться на поверхность бушующей в душе у него ярости. — Наша главная задача — починить корабль, и для этого может понадобится привлечь всех до единого, включая пассажиров из вашей группы колонистов. Мы просто не можем позволить себе действовать по принципу «если бы да кабы». Так что, — повысив голос, закончил он, — если это был формальный запрос, считайте, что он отклонен. Еще вопросы есть?
Но Морэй не опустился на свое место.
— А если, — поинтересовался он, — через шесть недель выяснится, что корабль невозможно починить? Или через шесть месяцев?
Лейстер тяжело перевел дыхание.
«Похоже, — мелькнуло у Мак–Арана, — он смертельно устал, но из последних сил старается этого не выдать».
— Мистер Морэй, — произнес капитан, — я бы все–таки предложил решать проблемы в порядке поступления. Знаете, есть одна очень старая поговорка: довлеет дневи злоба его. Мне не кажется, что шесть месяцев — такой уж большой срок, чтобы заранее предаваться унынию или впадать в отчаяние. Что касается меня, то я планирую еще пожить и привести корабль в пункт назначения — а если кто вздумает распространять пораженческие настроения, тот будет иметь дело со мной. Все ясно?
Морэй, очевидно, все еще был недоволен; но что–то — наверно, только сила воли капитана — заставило его воздержаться от дальнейших реплик. Продолжая недовольно скалиться, он опустился, на свое место.
— Еще что–нибудь осталось на повестке? — поинтересовался Лейстер, заглядывая в блокнот Камиллы. — Очень хорошо. Тогда, леди и джентльмены, пожалуй, на сегодня все. Списки выживших и раненых, кто в каком состоянии, будут вывешены сегодня к вечеру. Вы что–то хотели сказать, отец Валентин?