— Ушам своим не верю! — вырвалось у Юэна. — Это же преступление.
— Точно так же говорил и доктор Ди Астуриен, — кивнула Хедер. — На Земле это было бы преступлением. Но здесь, по его словам, выкидыш — это единственный способ, каким природа может избавиться от зародыша, не способного привыкнуть к местным условиям — силе тяжести, там, и так далее. Лучше пускай пораньше произойдет выкидыш, и женщина начнет все заново — чем еще шесть месяцев донашивать ребенка, который все равно умрет или вырастет дефективным. На Земле мы могли позволить себе роскошь даже спасать дефективных детей — со смертельными наследственными заболеваниями, умственно отсталых, с родовыми травмами, нарушениями развития плода и прочим в том же роде. У нас была специальная аппаратура и целая инфраструктура для таких вещей, как переливание крови, трансплантация органов с гормонами роста, реабилитация и воспитание дефективных детей. Но здесь, если мы не хотим когда–нибудь оставлять дефективных детей на съедение диким зверям или… убивать самим — лучше заранее свести число их к абсолютному минимуму… Кстати, половина дефективных детей, рождающихся на Земле — не знаю, может, не половина, может, и девяносто процентов, на Земле ведь давным–давно укоренилось, что выкидыш следует предотвращать любой ценой — появляются на свет потому, что природе не дали осуществить естественный отбор, помешали умереть ребенку, который все равно ведь не жилец. А на такой планете, как эта, речь, между прочим, идет о жизни или смерти всей нашей популяции — мы просто не можем позволить наследственным заболеваниям и врожденным дефектам попасть в генофонд. Теперь понимаешь, что я имею в виду? То, что на Земле сочли бы безумием, здесь абсолютно необходимо для выживания. Естественный отбор должен идти своим чередом — а значит, ни в коем случае нельзя героически предотвращать выкидыш или спасать ребенка со смертельным наследственным заболеванием или родовой травмой.
— А при чем тут сумасшедшие россказни Джуди, будто отец ребенка — инопланетянин? — требовательно поинтересовался Юэн.
— А вот при чем. Мы должны научиться мыслить по–новому — а не отвергать что–то с порога только потому, что это фантастично звучит.
— Ты что, веришь, будто какой–то там неведомый абориген… ну хватит, Хедер, ради Бога!
— Какого именно бога? — полюбопытствовала Хедер. — Все боги, о каких мне доводилось слышать — земные. Я понятия не имею, кто зачал ребенка Джуди. Меня там не было. Но она–то была — и в отсутствие доказательств я предпочитаю поверить ей на слово. Склонности к фантазированию за ней не замечалось, и если она заявляет, что с ней занимался любовью какой–то инопланетянин, и она забеременела — черт побери, я буду этому верить, пока не докажут обратного. Или, по крайней мере, пока я не увижу ребенка. Если он будет как две капли воды похож на тебя или на Забала, или на Мак–Леода — тогда, может быть, я поверю, что Джуди спятила. Но во время второго Ветра ты мог в определенной мере себя контролировать. Мак–Аран мог до определенной степени себя контролировать. Очевидно, после первого раза вырабатывается некоторый иммунитет к действию этой галлюциногенной пыльцы. Джуди дала вполне рациональное объяснение тому, что она делала во время второго массового улета — и это логически стыкуется с тем, что, по ее словам, было с ней в первый раз. Так почему бы не истолковать сомнение в ее пользу?
Медленно двигая карандашом, Юэн вычеркнул из карточки все имена, оставив только: «Отец: неизвестен».
— Это единственное, что мы можем сказать с уверенностью, — наконец произнес он. — Ладно, потом разберемся.
В большом здании, где размещались столовая, кухня и актовый зал — хотя уже строилась отдельная кухня, из тяжелого бледного полупрозрачного местного камня — несколько женщин из коммуны Новые Гебриды, в клановых юбках и теплых форменных куртках, готовили обед. Одна из них, девушка с длинными рыжими волосами, напевала негромким сопрано:
Грустно вдоль воды брожу,
день же клонится к закату.
Где сын солнца дочь лесов привораживал когда–то,
почему сидеть, вздыхать я должна одна, устало дергая, дергая, дергая орляк?..
На кухню зашла Джуди, и девушка умолкла.