Я посмотрела на неё взглядом давай просто покончим с этим, и она, наконец, присоединилась.
— Ваше здоровье! — подхватила Джун. — Выпьем за то, что Уилла наконец-то отказалась от горячего бармена.
Горячий бармен. Они всегда называли Джексона горячим барменом.
Их колкости про Джексона не имели никакого смысла. Если бы я прямо сейчас заявила, что хочу прыгнуть к нему в постель и использовать его скульптурное тело для секса, они бы только поддержали меня. Всё, что они видели, когда смотрели на него — это подтянутую задницу и мускулистые руки.
Боже упаси, если этот мужчина действительно мне нравится, и я хочу с ним отношений. Виной всему была моя наивность. Для них не имело значения, что он был забавным и обаятельным. Им было всё равно, что то, каким он был с Чарли, заставляло замирать моё сердце.
Он был просто горячим барменом.
Может быть, это было нелепо — испытывать чувства к кому-то, с кем я никогда не разговаривала по телефону и ни разу не переписывалась. Я могу быть смешной из-за того, что позволила подростковому увлечению продлиться и после колледжа. И было нелепо думать, что у меня есть шанс с человеком, который годами не мог назвать мое имя правильно.
Нелепо.
Последнее, чего я хотела — это признать, что они были правы всё это время.
— Что случилось? — спросила Лейтон.
— Ничего, — солгала я.
Она не купилась на это, но и не стала настаивать ни на чём большем.
Лейтон знала, что я расскажу ей всё позже. Между нами не было никаких секретов.
Я была единственным человеком, который знал, что с ней случилось на первом курсе. Ну, кроме подонков, которые напали на неё. Через две недели после поступления в колледж мы отправились на вечеринку за пределами кампуса. Мы вдвоём слишком много выпили, и обе потеряли сознание. Кто-то изнасиловал её, пока я одна лежала без сознания в кабинке туалета.
Она отказалась рассказывать о той ночи кому-либо, кроме меня.
Как и о выкидыше, который у неё случился четыре недели спустя.
Тогда мы заключили договор всегда быть друг рядом с другом. Так что я расскажу ей о том, что Джексон поцеловал меня, а потом забыл об этом. Я так долго держала эту историю при себе просто потому, что было слишком стыдно переживать её заново. Но после сегодняшнего вечера Лейтон услышит всё, начиная с качелей и заканчивая его вчерашним визитом в лагерь. И расскажу ей всё о том, как прошлой ночью он нагло разглядывал грудь и задницу другой женщины прямо передо мной.
Он попросил меня остаться в баре и узнать его поближе. Что ж, можно сказать, я узнала многое.
Мне хотелось узнать мнение Лейтон на эту тему, но не сегодня вечером и уж точно не в присутствии Джун и Ханны. Я ещё не совсем была готова признаться.
Это всё ещё было слишком болезненно.
Лейтон и я были ближе друг к другу, чем кто-либо из нас когда-либо был к Джун или Ханне. Мы все выросли вместе, но теперь Джун и Ханна жили и работали в Калиспелле. Хотя нас с Лейтон всегда связывала особая дружба, то же самое можно сказать и о Джун и Ханне.
Тем не менее, мы вчетвером старались встречаться раз в две недели или около того за ужином. Иногда мы с Лейтон ездили в Калиспелл. В другие разы Джун и Ханна приезжали к нам.
— Угадайте, кого я увидела, когда ехала по городу? — спросила Ханна. — Брендона Джейкоби.
Боже милостивый. Сейчас начнётся. Я взяла свой бургер и откусил огромный кусок, чтобы не иметь возможности говорить. Джун и Ханна пытались свести меня с Брендоном с тех пор, как он вернулся в Ларк-Коув в прошлом году. Они никогда не забывали о моей влюблённости в него в первых классах старшей школы. И думаю, теперь, когда на горизонте больше не было Джексона, они будут ещё более безжалостны в своих попытках сватовства.
— Он такой же милый, каким был всегда.
Я просто продолжала жевать.
— Моя мама сказала мне, что он расстался с девушкой, с которой встречался в Калиспелле. — Ханна подняла брови. — Тебе следует заехать к нему домой. Поздоровайся. Попроси его пригласить тебя куда-нибудь поужинать.
Джун хихикнула.
— Или лишить тебя девственности.
Я чуть не подавилась тем, что было у меня во рту, а моё лицо приняло ярко-красный оттенок. Почему быть девственницей — смешно? Я закончила жевать, желая как-то ответить, но решила, что сделать ещё один укус — лучшая идея. Я не умела говорить правильные вещи, когда волновалась или смущалась.
В конце концов идеальный ответ появится. Я бы сидела дома, переживала и думала о том, что именно и как можно было сказать. Мои ответы были бы остроумными и весёлыми. Они были бы идеальной смесью сарказма и остроты.