— Верно, — шепнула девушка, оценив его упорство по достоинству, хотя мысль о нависшей над головой угрозе и страшила её.
— На Фазе я принял перемирие с враждебными адептами во имя нашей любви. Если бы другого способа не было, я бы заключил подобный договор и с враждебными гражданами. Но сначала следует испробовать другие способы, иначе они одержат победу безо всяких усилий.
— Верно, — снова кивнула она. Теперь, наконец, Флета смогла расслабиться.
Из насущных проблем оставалась только еда. За ночь тело Агапы успело проголодаться. Флета понятия не имела, как пользоваться пищевым распределителем — и как накормить чужое тело. Маш помог ей с первым, однако, набрав полный рот еды, девушка обнаружила отсутствие возможности глотать; да и пищевода у неё теперь не было, только простейший механизм вдоха-выдоха. В воздухе тело амёбы нуждалось так же, как и человеческое. Её грудь поднималась и опускалась схожим образом, и говорила Флета нормально. Но это было всё. Ни желудка, ни пищевода, ни других внутренних органов.
— Она тает и накрывает собой еду, — несколько глупо объяснил Маш. — А когда заканчивает, формирует голову и лицо заново.
— Фу, — поморщилась Флета.
— Может, тебе удастся изменить рот, чтобы, положив в него кусочек пищи, её усвоить? А потом опять создашь зубы и язык.
— Я их не вижу и сомневаюсь, что получится, — покачала она головой. — Лучше не экспериментировать.
— Тогда как насчёт ног? Встань на еду и раствори ступни где-нибудь, где никто тебя не увидит.
Она попробовала. Маш принёс тарелку пюре, и, сев на стол, Флета погрузила в него ноги. Вскоре они стали достаточно бесформенными для того, чтобы накрыть блюдо целиком. Её плоть знала, что делать; девушка ощутила блаженную сытость и свежие силы. Сработало!
Когда пюре исчезло, она сосредоточилась на том, чтобы вернуть ступням прежний вид… Благодаря своему опыту превращений из единорога в человека, кое-какое представление об этом у неё было. Вскоре они уже ничем не отличались от ступней любой другой девушки, и она даже могла на них передвигаться. По всей видимости, тело Агапы при необходимости могло конструировать подобие костей и плоти — или чего-то подобного. На это Флета и рассчитывала.
Проблема разрешена. Теперь её тело способно функционировать нормально. Усевшись за стол, девушка принялась за свои дневные обязанности.
Им повезло: в этот день никто в офис не заглядывал, не было и звонков. Маш вкратце описал ей особенности работы секретаря, и Флета начала чувствовать себя более уверенно. И верно: даже идиот — либо единорог — справился бы. Также она оптимизировала процесс пищеварения и научилась избавляться от отходов, формируя из них внутри себя шар, а затем, размягчив плоть, выталкивая его наружу в подходящее время и в подходящем месте.
Однако усилия утомили её. К концу дня девушке ужасно захотелось спать.
Она прилегла. Но, как только расслабилась, снова начала таять. Встревожившись, Флета приняла человеческий облик и побежала к Машу.
— Я растекаюсь! Не могу спать… Вдруг растворюсь совсем!
Он приободряюще улыбнулся.
— Вот почему в твоей комнате нет камер. Машины позаботились о том, чтобы Бэйн с Агапой прибыли в офис, не полностью оснащённый оборудованием. Агапа — амёба; её естественный вид — большой сгусток протоплазмы. Только в состоянии бодрствования она способна сохранять человеческий облик. Не беспокойся; ты вернёшь себе его, когда проснёшься.
— Но я не уверена, что смогу повторить его во всех деталях! — простонала Флета.
— Думаю, в протоплазму встроены запоминающие механизмы, которые тебе в этом помогут. Они не намного отличаются от тех, которыми ты обладаешь в теле единорога. Если что-то пойдёт не так, я тебя предупрежу.
— Но что если я сольюсь с постелью?
— Этого не произойдёт. Оболочка протоплазмы тугая и напоминает кожу: она сдерживает жидкости внутри. Также я подозреваю, что сон сведётся к полудрёме, — время от времени амёбы, должно быть, просыпаются и подтягивают себя обратно. Люди поступают так же, если во сне случайно сползают с кровати. В этом их организмы похожи.
Частично успокоенная, девушка вернулась в постель и позволила своему телу растечься по ней. И верно: она не упала с кровати и не выделяла из себя жидкость в процессе сна. Через несколько часов Флета пробудилась освежённой.
На следующий день произошло худшее: в офис пришла Беата. Она оказалась цветущей женщиной двадцати одного года. Довольное простенькое личико обрамляли роскошные локоны. Технически она была рабыней, поэтому сохраняла наготу, однако подавала себя так, словно одевалась у лучших кутюрье.