Но на Протоне, а теперь и на Фазе, с точки зрения уже зрелого человека он увидел, что Беата превратилась в привлекательную молодую женщину. Её тело было покрыто загаром с головы до пят, а сочетающиеся с ним кудри и глаза придавали ей особый шарм. Физически она могла бы его соблазнить.
Затем появился крапивник — крошечная пташка, перелетающая с ветки на ветку в поисках съедобных насекомых. Взгляд Беаты остановился на нём, девушка сосредоточилась — и с жалобным писком тот упал на спину, задрав лапки.
— Страдай, прежде чем смерть избавит тебя от мучений, — довольно промурлыкала Беата. — Будешь знать, как охотиться на моих бабочек.
Но птичка не охотилась за бабочками, подумал Бэйн. Крапивник всего лишь искал короедов и прочих ползунов. В любом случае, он бы не попал внутрь закрытого сада. Она мучила его беспричинно, явно наслаждаясь процессом. И в самом деле, она даже облизала губы, а лицо просияло.
Через некоторое время крапивник стал оправляться от последствий сглаза. Тогда Беата поднялась, снова взялась за сачок — на сей раз за сетку вместо ручки, — и обрушила палку на беспомощную птицу. Убедившись в гибели жертвы, она брезгливо пнула мёртвое тельце на землю.
В этом была вся Беата: он никогда бы не привык к её жестокости. Она выражала собой истинную сущность враждебных адептов.
Через некоторое время прибыл её брат.
— Что нового, Бен? — спросила Беата.
— Ничего особенного, — отозвался он, опускаясь в сплетённый из веток шезлонг. — Ровот с единорогом отправились во владения гарпий, где он обменялся телами с Бэйном. Потом Бэйн покинул единорога и возвратился в Голубые Владения.
— Животные ему надоели, — резюмировала девушка. — Приведи его ко мне, и я склоню его на нашу сторону.
— Нельзя. Так мы нарушим договор, — покачал головой Бен.
— Договоры нужны, только когда они удобны, — раздражённо фыркнула Беата.
Он поморщился.
— Кто-нибудь непременно донесёт Прозрачному. После того, как Пурпурный всё провалил, Прозрачный завоевал доверие ровота, и его слово — главное. Думается мне, Прозрачный обезумел и готов был удавиться… но не сделал этого.
— Пока, — многозначительно усмехнулась она. — Пока не удавился. Ему повезло, но Фортуна — дама капризная. Нельзя было позволять Бэйну разгуливать на свободе.
— Мы готовимся к тому времени, когда Прозрачный придёт в себя, — пожал плечами её брат. — Огры, гоблины и демоны ждут своего часа и копят силы.
— Для чего? Гоблинам Бэйна не удержать!
— Но единорога могут, — откликнулся Бен. — Если ровот передумает помогать нам по возвращении, его ждёт неприятный сюрприз в виде пленнённого единорога.
— Где она сейчас?
— Мы не знаем. Направилась в человеческом облике к горам, но исчезла.
— Вероятно, обратилась в птицу и улетела, — сказала Беата. — Пусть только попробует появиться в этом обличье здесь. Уж я с ней позабавлюсь! — Её взор скользнул по ветке, где недавно судорожно бился крапивник.
— Прибереги силы для Бэйна, — посоветовал брат. — Они пригодятся тебе все, чтобы заставить его выполнить твою волю.
Она пожала плечами, от чего грудь соблазнительно покачнулась.
— Он — мужчина. Я практиковалась в особых видах сглаза, чтобы незаметно ошеломлять мужской пол. Он увидит лишь желанное тело, которое достанется ему на определённых условиях.
— Удостоверься в том, что точно вскружила ему голову, прежде чем расслабишься, — серьёзно сказал Бен. — А мы пока займёмся животными.
— Да, кстати… там, внизу, птичий трупик. Убери, пока не завонял.
Он нахмурился.
— Пора тебе перестать тратить силы на ерунду.
— Ну, так приведи сюда кого-то, достойного их! — огрызнулась Беата. — Вроде Бэйна. Думается мне, я неплохо с ним позабавлюсь. Сейчас он превратился в такого красавчика.
— Всему своё время, — ответил он и поднялся, чтобы убрать с земли маленькое тельце.
Бэйн понял, что шпион из него всё-таки удался. В клетке он получил близкий доступ к врагам и подслушал их беседу. Теперь у него имелось подтверждение предательству враждебных адептов — и сведения об их повышенном интересе к нему. Могла ли Беата действительно зачаровать его с помощью дурного глаза? Раньше он бы вряд ли в это поверил, но теперь усомнился. Она выглядела слишком самоуверенной, а её чары отличались особым коварством. Ослепить его великолепием своего тела и обещанием секса. Поддайся он искушению, и оно неизбежно внесёт сумятицу в отношения с Агапой, на что Беата, возможно, и рассчитывала. А скорее, она просто хотела подчинить себе начинающего адепта и сделать из него сексуальную игрушку.