— Брысь, негодник! — сердито крикнули из лоджии. — Брысь!
И дверь снова захлопнулась.
Чуть не плача, отполз кот от края крыши и уставился на антенны. «Может, если повалить какую-нибудь, — пришла ему в голову смелая мысль, — телевизоры не будут работать, и снова придет мастер!» Он разбежался и изо всех сил ударил плечом железную штангу антенны. Но та и не дрогнула, зато кот так стукнулся, что даже зашипел от боли. Другую антенну он попытался свалить постепенно, напирая всем телом, но и тут ничего не добился.
— Плохо мое дело, — признался он сам себе и тяжело вздохнул.
Над городом совсем свечерело, взошла луна, загорелись тысячи окон и звезд, и все они, казалось, моргали от удивления, пяля глаза на кота.
Ночь кот провел, свернувшись в клубок от холода, и никакие сны на этот раз не посещали его. Стоило закрыть глаза, тут же перед ними возникала жирная, свежая, сочащаяся салом шкварка, точно такая, какие разбрасывал он во сне из окошка кареты, и Вездеход просыпался… Пока крутился с боку на бок, рассвело, взошло солнышко, кот приободрился — наконец-то утро! Солнечное тепло придало новые силы. Он снова подобрался к краю крыши. Как раз в это время появился во дворе Бобик. Остановившись по своим делам у забора, он поднял голову и увидел свешивающегося с крыши кота.
— Ну и ну! — страшно удивился Бобик. — Неужели ты все еще на крыше? Почему не спускаешься-то? Может, там много мышей?
— Меня попросили посторожить телевизионные антенны, — важно объяснил кот. — И за это каждый вечер будут давать индюшачью ножку.
— Целую ножку? А почему же ты так плохо выглядишь?
— Это тебе так снизу кажется. Надень очки, если стал слаб глазами, — огрызнулся Вездеход.
Бобик ничего не ответил, сбегал в подъезд, вынес куриную косточку и стал с аппетитом ее грызть. Даже с крыши чуял кот вкусный запах и отчетливо слышал, как хрустит на зубах у пса аппетитная косточка. От голода у Вездехода даже в глазах позеленело.
— Иди сюда, так и быть, поделюсь, — добродушно позвал Бобик.
— Ты что! — гордо ответил кот. — Я дал честное благородное слово, что ни на минуту не покину свой пост.
Конечно, он мог бы признаться Бобику, что попал в беду, но какая от этого была бы польза? Все равно пес не в силах помочь ему, только растрезвонил бы о котиной промашке всем окрестным собакам и кошкам, и такие посыпались бы насмешки — только держись!… Поэтому кот отполз от края и поплелся на другой конец крыши, подальше от соблазнительной косточки. В этом месте к крыше были протянуты электрические провода, на них сидели воробьи и болтали. Кот не хотел, чтобы его увидели в таком дурацком положении, и поскорее отскочил за трубу. Но один из воробышков успел его заметить и раскричался во всю глотку:
— Чудеса! Чрезвычайно! Кот на крышу забрался, а слезть не может!
— Слезть не может, слезть не может! — затараторила воробьиная стайка, даже провода закачались от их оживленного чириканья и веселых перескоков. Тут же появился дирижер, взмахнул крылышками, и самодеятельный воробьиный хор затянул песенку-дразнилку:
Мы от смеха еле дышим —
Заблудился кот на крыше.
Хоть ему здесь неприятно,
Он не может слезть обратно!
Ха-ха-ха, ха-ха-ха!
Вот такая чепуха!
Услышав их песенку, Бобик отругал певцов:
— Что за чушь вы чирикаете! Разве не знаете, что Вездеход назначен на важный пост? Он теперь главный хранитель телевизионных антенн, его индюшачьими ножками кормят!
Но воробьиный хор не растерялся и зачирикал еще громче:
Кот антенны сторожит,
Возле них всю ночь дрожит!
От кого он сторожит?
Ведь антенна не сбежит!
Ха-ха-ха, ха-ха-ха!
Вот какая чепуха!
Заканчивался второй день Вездеходных неудач. А тут еще к вечеру небо затянулось тучами, их прорезала молния, ударил гром, и разразился ливень. Бедному Вездеходу совсем некуда было укрыться — хоть сквозь крышу провались. Вымок он до последней шерстинки, а когда дождь наконец прекратился, кот лежал, свернувшись в дрожащий мокрый комок, и чуть не прощался с жизнью…
«А дедушка еще утверждал, что хитрый кот выход найдет, — с горечью подумал он. — Хотел бы я видеть, какой выход нашел бы он на моем месте! Тут даже Кот в Сапогах, и тот не выкрутился бы!»
К утру небо прояснилось, засияло чистое и теплое солнышко; оно не замедлило высушить и крышу, и кота. Однако Вездеход наш был так измучен голодом, что едва волочил ноги и чувствовал себя, как рыба, вытащенная из воды. В полдень он услыхал лай: это снизу, со двора, звал его Бобик, желая узнать, как там идут у приятеля дела на важном его сторожевом посту и вкусной ли была индюшачья ножка. Кот Вездеход даже усом не повел: зачем тратить последние силы, и так уже конец приходит… Он лежал и равнодушно разглядывал большого ворона, взлетевшего на крышу почистить перья. Выглядел ворон сытым и ленивым.