А город все еще крепко спал. Стояла глубокая ночь. За балконной решеткой светилось одно окно. За ним горела настольная лампа. Через стекло виднелась склоненная над книгой седая голова. Снежинка взлетела к балкону и на цыпочках прокралась в комнату. Там за письменным столом сидел старенький седой дедушка.
— Что ж, — шептал он, — кажется, недаром прожил я свою жизнь: написал много книг о мудрости мира, о том, что все в нем постоянно изменяется, что нет ничего вечного; каждый цветок когда-нибудь вянет, каждая звезда гаснет, на смену ночи приходит утро, а под лучами весеннего солнца тает зимний снег… Ой, что это?
Ученый увидел, что к нему на стол опустилась большая белая снежинка.
— Неужели зрение стало изменять мне? — Старик потер уставшие глаза, надел очки и снова взглянул на стол: да, на обложке одной из его толстых книг белела большая снежинка! Когда ученый коснулся ее пальцем, то ощутил ледяной холод.
— Какое странное, необъяснимое явление! — воскликнул он. — Более чем странное… Я ничего, ничего не понимаю… Может, внезапно похолодало, подул северный ветер и принес в город снег?
Он вышел на балкон и огляделся. На улице сухо и тепло, никакого северного ветра, никакого снега нет и в помине. Совсем сбитый с толку, ученый вернулся в кабинет, где под раскаленной настольной лампой преспокойно сверкала настоящая зимняя снежинка.
— Вот ведь какие чудеса… — грустно вздохнул ученый. — Оказывается, в природе существуют нетающие снежинки, неподвластные никаким законам. Значит, все мои книги неправильные и все мои труды пойдут насмарку? Неужели под конец жизни вынужден я признавать, что и сам ошибался, и других обманывал? — Старик закрыл лицо морщинистыми руками. В голосе его слышалось столько горького разочарования, что у Снежинки дрогнуло сердце. Она виновато опустила глаза и тихонько выпорхнула в форточку.
— Почему, — спрашивала она себя, — почему я всегда и всем приношу только боль и несчастье? Почему?…
Опустившись на землю, она скользнула в подвал старого дома и забилась в глубокую темную щель.
— Больше не буду никому мешать, — решила Снежинка. Дождусь тут следующей зимы. Другого выхода у меня нет.
В щели было темно-темно, пахло сыростью и плесенью. Время от времени забредали сюда моль или паук, но, почувствовав ледяной холод, спешили убраться подальше. В конце концов Снежинке так опротивели одиночество и мрак, что она не утерпела и снова выбралась на белый свет.
В городе уже царило настоящее лето. За углом стояла тележка с мороженым.
— Вкусное холодное мороженое! — предлагала свой товар продавщица. — Сливочный пломбир! Эскимо на палочках! Ореховое в шоколаде!
Снежинка подобралась к тележке и, улучив момент, шмыгнула в ящик, где лежали пачки с мороженым и большие куски льда. Снежинка очень обрадовалась.
— Ура! — воскликнула она. — Какое счастье! Вы тоже не растаяли и никогда не растаете! Ах, какая радость! Теперь я не одинока! — И она нежно, как к родной сестрице, прижалась к ледяной глыбе.
Но что это? От льдины пошел пар, и она стала худеть, худеть, пока не исчезла совсем, но в лужицу, как следовало бы настоящей льдине, не превратилась! Присмотревшись получше, Снежинка поняла, что лед-то здесь искусственный!
Ее охватило отчаяние, она стремглав выскочила из ящика. Горячее солнце слепило глаза. По мостовой проносились запыленные автомобили. Разомлевшие от жары воробьи искали лужицу, чтобы напиться. С набитыми сумками, обливаясь потом, шли люди. Все куда-то спешили, у всех какие-то дела. Только одной Снежинке некуда было спешить и нечего было делать. На шумной, залитой солнцем улице она почувствовала себя еще более одинокой, чем в мрачном подвале. С завистью вспомнила своих белых сестриц, которые таяли, едва коснувшись земли: ведь им не довелось изведать одиночества и никому не принесли они горя. Только она, несчастная, металась под палящим солнцем, не находя себе места, вызывая у всех изумление и нарушая привычный порядок. Снежинка жалобно вздохнула и прижалась к железобетонному электрическому столбу. Что делать, куда деваться, как жить? Подняла глаза в далекое немое небо, и вдруг ее осенила спасительная мысль. Прытко взобравшись на самую верхушку столба, она с мольбой протянула ручки вверх.
— О матушка Туча! — воскликнула она. — Милая моя матушка! Я уже хочу растаять, хочу исчезнуть! Выслушай, не покидай меня!…
Но в небесной вышине проплывали совсем другие тучи. Они ничего не знали про нерастаявшую Снежинку. Они даже не слышали ее. Плыли себе в синеве, а вслед за ними летели все новые тучи, такие же глухие к просьбам одинокой Снежинки.