Алехандро ловко открыл бутылки, сорвав крышки крепкими белыми зубами. При этом он бешено вращал глазами, так что белки мерцали, будто стробоскопические мигалки правительственного кортежа. Люба засмеялась и захлопала в ладоши. Егор вежливо улыбнулся, а Нина с кислым видом отвернулась к окну.
Вкус пива показался Егору странным: горький и терпкий. Конечно, несравненно лучше синтетического, однако соевое было привычнее. Из вежливости он похвалил напиток. Алехандро не пил. Он почистил саранчу, оторвав голову и твердые крылышки, и предложил Нине; та демонстративно отвернулась. Тогда он стал угощать Любу.
Она расспросила Егора о работе. Как и Нина, Люба не интересовалась боксом, поэтому Егор не стал углубляться в подробности. Потом она рассказала о себе. Люба Тульчинская занимала пост начальника отдела в государственном институте демографии. Институт пытался выяснить, почему русских с каждым годом становится меньше.
- А нас становится меньше? - спросил Егор.
Она задумчиво посмотрела на него своими удивленными глазами и сказала:
- Зависит от того, как считать. При Васильеве мы сильно плодились, а сейчас институтское начальство вызвали в Кремль и велели считать по новой методике. Оказалось, вымираем.
Они немного поговорили о депопуляции, засилье китайцев и перспективах русской нации. Перспективы, как всегда, не радовали. Потом Люба перешла к главному.
- Значит, вы хотите узнать о соционике. И что именно вас интересует?
- Все, - честно ответили Егор с Наташей, только Наташу, кроме Егора, никто не услышал.
- Хм. Все - это многовато. Давайте зайдем с другого конца. Хорошо ли вы знаете историю за последние лет эдак... сто?
- Ничего не знает, - сказала Нина. - Он девственно чист.
- Как такое возможно? - удивилась Люба.
- Меня не интересует история. По-моему, будущее гораздо интереснее, - сказал Егор, застенчиво улыбнувшись.
- Он думает, что Пушкин поссорился с царем и хотел уехать в Израиль, а царь его не выпускал, - сказала Нина с саркастическим смешком.
- Серьезно? - изумилась Люба. - Скажите, что она шутит.
- Ну, немного перепутал, - смущенно сказал Егор.
- Немного перепутал! - передразнила Нина. - Это еще что. Расскажи-ка нам про Японию.
- Я мало о ней знаю... - замялся Егор.
Нина настаивала. Люба смотрела на него с любопытством.
- Беатрикс Киддо уничтожила там банду "Восемьдесят восемь бешеных", - сказал Егор и укоризненно добавил давящейся от смеха Нине: - Мечом Хаттори Ханзо. Между прочим, исторический факт.
- Кто это, Беатрикс Киддо? - спросила Люба.
Нина хихикнула, Алехандро добродушно рассмеялся. Егор от стыда готов был провалиться сквозь землю. Зря он рассказал Нине о себе так много.
Люба поспешила замять неловкость.
- Ладно, не суть, - сказала она. - Егор, нас тут четверо. Вы с Ниной принадлежите к одному типу: INFJ - или, как его еще называют, к "гуманистам". Я - ENFP, или "советчик". Алехандро - ISTP, "мастер". Все люди выглядят похоже, - две руки, две ноги и так далее, - но психически мы разительно отличаемся друг от друга. Люди разных типов видят мир совершенно по-разному. Мы имеем разные наборы ценностей и различно реагируем на одни и те же обстоятельства. Не будет преувеличением сказать, что каждый из нас видит свой собственный мир...
- "Мастер", "гуманист" - это просто слова... - начал Егор.
- Не просто слова, - возразила Люба, - а условное обозначение типа. Его предельно обобщающая характеристика. Не перебивайте, если хотите узнать о соционике.
Егор извинился и она продолжила:
- Основатели соционики заметили, что у некоторых людей эти миры похожи - вот как у вас с Ниной. Это проявляется в сходстве их реакций, в одинаковых ценностях и схожих пристрастиях. Они изучили этот поразительный феномен и обнаружили, что существует ограниченное число конфигураций человеческой психики. Их всего шестнадцать. Еще раз: шестнадцать типов психики на без малого двадцать миллиардов человек. Не густо, правда?
- Третий курс, "Психология гулловских роботов", - сказал Егор скептически.
Он не боялся обидеть Любу. Она говорила так уверенно, что заподозрить ее в добросовестном заблуждении было трудно.
- Ты знала, что соционику преподают в университете под видом психологии роботов? - спросила Нина.
- Знала. Эти лекции написал твой отец, когда работал в Гулле. А я ему помогала.
Нина и Егор смотрели на нее с изумлением.
- Почему ты мне не рассказывала? - спросила Нина с недоверием в голосе.
- Ты же не любишь роботов, - мягко сказала Люба. - Я не хотела тебя расстраивать.
Алехандро, не принимавший участия в беседе, сходил на кухню и принес еще несколько пакетиков с закуской. Он чистил насекомых и отдавал Любе; та брала угощение и машинально ела, не глядя.
- Видите ли, - сказала Люба, обращаясь к Нине и Егору, - помимо практической пользы, эти лекции были единственным способом легально заниматься соционикой, пусть и под видом психологии роботов. За изучение соционики можно было пострадать. Да и сейчас, случается, людей доводят до смерти...
- Все же не понимаю, - сказал Егор, яростно почесав затылок. - Пускай у андроидов шестнадцать базовых типов психики. Это всем известно. Но вы говорите, что курс психологии роботов в действительности является тайным учением о людях. Не просто тайным, а запрещенным. О нем не знает даже Гулл! Как такое может быть? И кстати, Сурмилов не рассказывал ни о какой соционике. А если бы она существовала, он бы о ней знал.
- Кто такой Сурмилов?
- Отморозок. Прихожанин Церкви адвайты, - пояснила Нина.
Люба понимающе кивнула.
- Соционику запретили до их оживления. А перед заморозкой про нее еще мало кто знал - пик популярности учения пришелся на середину прошлого века. Ваш Сурмилов благополучно проспал его в своем холодильнике. И уж конечно, Гулл знает о соционике. Просто эти сведения недоступны.
- Тогда объясните, как наука о людях превратилась в дисциплину о роботах, - взмолился Егор. - У меня уже голова кругом!
- Из-за другглов, - сказала Люба. - Корпорация Гулл хотела сделать их максимально комфортными для людей. Пользователя переделать невозможно, поэтому им пришлось приспосабливать психику друггла. Единственный способ добиться полной совместимости - это превратить друггла в дуала пользователя, потому что дуальные отношения - лучшие из возможных. Природа устроила так, что дуалы бессознательно прикрывают слабые стороны друг друга. Стоят, так сказать, спиной друг к другу, готовые противостоять миру.
Егор вдруг вспомнил, что менеджер "Пигмалиона" рассказывал нечто похожее. Кажется, Марк говорил о программе подгонки внешности андроида под психику друггла.
- Зачем такие сложности? Первые другглы и так неплохо продавались, - с сомнением пробормотал он.
- Конкуренция, - пояснила Люба. - Гулл обязан дать клиенту наилучший сервис, иначе тот уйдет в Фейслук. Примет нео-ислам в надежде бесплатно получить к пенсии новую, в упаковке, роботессу. Акции Фейслука дорожают. Халифат может позволить себе широкие жесты для переманивания пользователей.
- Смешно, - хихикнул Алехандро. - Раньше они обещали аж семьдесят две секс-роботессы. Правда, после смерти клиента.
- Дикари, - сказала Нина, скривив лицо от отвращения. - Только идиот может клюнуть на такое.
- Смирись, их половина мира, - ответил Алехандро. - А тебе не хватает терпимости.
- Терпимости? К пластиковым суккубам - или их любителям?!
Алехандро промолчал, опустив глаза.
"Демоны в обличье женщины, соблазнявшие средневековых мужчин, - ответила Наташа на безмолвный вопрос Егора. - Считалось, что они делали это с целью похитить мужское семя, чтобы потом использовать его, притворяясь мужчиной-инкубом".
"Они правда это делали?" - поразился Егор.
"Это мифология. Их не существует".
Люба скептически смотрела на Егора, словно сомневаясь в его способности понять столь очевидные вещи. Взяв не глядя очередного насекомого из рук Алехандро, она разжевала его, запила пивом и продолжила: