– Почему?
– Есть явные признаки, что сила космонитов клонится к упадку, и многие аврорцы считают, что сильные действия надо произвести сейчас – или никогда.
– И тебе кажется, что мое свидание с этим человеком может предупредить это?
– Да, мои ощущения именно таковы, мадам.
Глэдис помолчала и снова вспомнила с возмущением, что она обещала Илии верить Жискару.
– Ладно. Не думаю, что встреча принесет какую-нибудь пользу, но, так и быть, увижусь с ним.
Глэдис спала, и в доме было темно – по человеческим стандартам. Однако дом жил, в нем происходили движения и действия, потому что роботы видели в инфракрасном свете.
Дом приводился в порядок, привозились продукты, выносился мусор, вещи чистились, полировались или убирались, приборы проверялись и, как всегда, была охрана.
Ни одна дверь не имела запора, этого не требовалось. На Авроре не бывало преступлений ни против людей, ни против собственности, да и не могло быть, поскольку дома и люди всегда охранялись роботами, все это знали и приветствовали.
Роботы-сторожа всегда были на месте. Они никогда не использовались, именно потому, что всегда были здесь.
Жискар и Дэниел, чьи способности были много выше, чем у других домашних роботов, не имели специальных обязанностей, разве что отвечали за правильную работу всех остальных роботов.
В три часа они сделали обход по лужайке и к лесному участку, чтобы проверить, выполняет ли свои функции внешняя охрана и не возникло ли каких-нибудь проблем.
Они встретились на южной границе поместья и некоторое время разговаривали сокращенным, эзоповским языком. За десятилетия общения они привыкли понимать друг друга, и им не было нужды прибегать к сложностям человеческой речи.
Дэниел сказал едва слышно:
– Облака. Почти не видно.
Если бы Дэниел говорил для человеческих ушей, он сказал бы:
– Как видишь, друг Жискар, небо покрыто облаками. Если бы мадам Глэдис дожидалась случая увидеть солнце Солярии, она все равно не увидела бы его.
И Жискар ответил:
– Предсказано. Лучше встреча, – что было эквивалентно: – Бюро погоды так и предсказывало, друг Дэниел, и это могло служить извинением, чтобы мадам Глэдис легла спать пораньше. Мне казалось более важным убедить ее согласиться на встречу, о которой я уже говорил тебе.
– Мне кажется, друг Жискар, что главной трудностью для твоего убеждения было ее огорчение по поводу опустошения Солярии. Я был там дважды с партнером Илией, когда мадам Глэдис была еще солярианкой и жила там.
– Я всегда знал, что мадам не была счастлива на своей родной планете, что она рада была оставить ее и не имела намерения возвращаться. Но я согласен с тобой: ее расстроило, что история Солярии закончена.
– Я не понимаю реакцию мадам Глэдис, – сказал Дэниел, – но очень часто человеческие реакции логически не соответствуют событиям.
– Поэтому иной раз так трудно решить, что будет вредным для человека, а что нет, – Жискар сказал бы это со вздохом, если бы был человеком. – Это одна из причин, почему мне кажется, что Три Закона Роботехники неполны и недостаточны.
– Ты и раньше говорил это, друг Жискар, и я пытался поверить этому, но не получилось.
– Я лишь разумом понимаю, что они неполны и недостаточны, но когда пытаюсь ПОВЕРИТЬ этому, оказывается, что я связан Законами. Если бы я не был ими связан, я бы, наверное, поверил в их недостаточность.
– Это парадокс, которого я не понимаю.
– И я тоже. Но я вынужден объяснить этот парадокс. Иногда я даже чувствую, что жажду обнаружить неполноту и неточность Трех Законов, например, сегодня вечером в разговоре с мадам Глэдис. Она спросила, как отказ от встречи может повредить ей лично, и я не мог ей ответить, поскольку это вне пределов Трех Законов.
– Ты дал прекрасный ответ, друг Жискар. Вред, нанесенный памяти партнера Илии, должен глубоко воздействовать на мадам Глэдис.
– Это был лучший ответ в пределах Трех Законов, но не лучший из возможных.
– А какой был бы лучшим?
– Не знаю, потому что не могу выразить это словами или даже концепциями, пока я связан Законами.
– Но за пределами Законов ничего нет, – возразил Дэниел.
– Будь я человеком, – сказал Жискар, – я видел бы дальше Законов. Я думаю, друг Дэниел, что ты больше меня способен видеть дальше. Да, я давно считаю, что хоть ты и робот, ты думаешь удивительно похоже на человека.