– Доктор Мандамус, доктор Амадейро жив. Он в коме, из которой его в любое время можно вывести. Но он забудет все, связанное с этим проектом, и ничего не поймет, если вы станете объяснять ему. Когда я это сделал – я не мог бы этого сделать, если бы не собственное признание доктора Амадейро, что он намерен уничтожить большое количество землян – я, возможно, навсегда повредил некоторые участки его памяти и его мыслительные способности. Сожалею; но ничем не могу помочь.
– Знаете, доктор Мандамус, – сказал Дэниел, – некоторое время назад мы встретили на Солярии роботов, которые узко определяли человека только как солярианина. Мы поняли, что если у других роботов сузить определение того или иного рода, они могут стать причиной безмерных разрушений. Бесполезно пытаться ограничить у нас определение «люди» только аврорцами. Мы определяем людей, как всех членов рода Homo sapiens, включающего землян и поселенцев, и мы чувствуем, что предупредить вред для группы людей и человечества в целом важнее, чем предупредить вред для индивидуума.
– Первый Закон говорит не так, – почти беззвучно сказал Мандамус.
– Я называю это Нулевым Законом, и он предшествует Первому.
– Ты не был запрограммирован на такое.
– Так я сам себя запрограммировал. И поскольку я знаю, что вы присутствуете здесь для миссии нанесения вреда, вы не можете приказать мне уйти или удержать меня от нанесения вреда вам. Поэтому я прошу вас добровольно уничтожить эти ваши приборы, иначе я буду вынужден угрожать вам, как делал доктор Амадейро, хотя я и не воспользуюсь бластером.
Но Мандамус сказал:
– Подожди! Подожди! Выслушай меня. Дай мне объяснить. Из головы этого Амадейро начисто выветрилось все хорошее. Он ХОТЕЛ уничтожить Землю, а я не ХОЧУ. Вот поэтому он и целился в меня из бластера.
– Однако именно вы, – сказал Дэниел, – придумали план и создали эти приборы. Иначе доктору Амадейро не нужно было бы принуждать вас что-то сделать. Он сделал бы это сам, не требуя от вас никакой помощи. Правильно?
– Да. Жискар может освидетельствовать мои эмоции и увидеть, лгу ли я. Я построил эти приборы и был готов воспользоваться ими, но не в той форме, которой желал доктор Амадейро. Я говорю правду?
Дэниел посмотрел на Жискара, и тот ответил:
– На мой взгляд он говорит правду.
– Конечно, правду, – сказал Мандамус. – Я хотел ввести очень медленное увеличение естественной радиоактивности в земную кору. Должно пройти сто пятьдесят лет, в течение которых народ Земли может перебраться на другие планеты. Увеличится население имеющихся Поселенческих Миров, и будут основаны новые в большом количестве. Это устранит Землю как огромный аномальный мир, который вечно угрожает космонитам и сводит на нет усилия поселенцев. Устранится центр мистического пыла, который так тянет поселенцев назад. Я говорю правду?
И снова Жискар ответил:
– На мой взгляд, он говорит правду.
– Мой план, если он сработает, сохранит мир и сделает Галактику домом как для космонитов, так и для поселенцев. Вот почему, когда я конструировал этот прибор… – он положил большой палец на контакт и бросился к общему управлению, крикнув: – Застыть!
Дэниел, двинувшийся было к нему, застыл. Жискар не шевельнулся.
Мандамус, задыхаясь, вернулся.
– Поставлено на 2,72. Изменить сделанное нельзя. Теперь все пойдет так, как я задумал. И вы не можете выдать меня, потому что этим вы развяжете войну, а ваш Нулевой Закон запрещает это! – он холодно и презрительно взглянул на распростертого Амадейро. – Дурак! Ты так и не узнаешь, как это надо было сделать!
XIX. Один
Мандамус сказал:
– Теперь вы не можете повредить мне, роботы, и ничего не сделаете, чтобы изменить судьбу Земли.
– Тем не менее, – сказал Жискар, – вы не будете помнить о том, что вы сделали. Вы ничего не объясните космонитам.
Он дрожащей рукой подтянул к себе стул и сел, в то время как Мандамус упал и как бы погрузился в сон.
– Во всяком случае, – с отчаянием сказал Дэниел, глядя на два бесчувственных тела, – я потерпел неудачу. Когда мне было совершенно необходимо схватить доктора Мандамуса, чтобы предупредить вред для людей, не присутствующих перед моими глазами, я оказался вынужденным последовать его приказу и застыть. Нулевой Закон не сработал.
– Нет, друг Дэниел, – сказал Жискар, – ты не потерпел неудачу. Это я остановил тебя. У доктора Мандамуса было стремление сделать то, что он хотел, но его удерживал страх перед твоей реакцией, если он попытается действовать. Я нейтрализовал его страх, а затем нейтрализовал тебя. Так что доктор Мандамус поставил земную кору, так сказать, на медленный огонь.
– Но зачем, друг Жискар? Зачем?
– Потому что он говорил правду. Я так и сказал тебе. Он-то думал, что лжет. Из торжества в его мозгу я вынес впечатление, что, по его мнению, растущая радиоактивность вызовет анархию среди землян и поселенцев, и тогда космониты уничтожат их и захватят Галактику.
Но я подумал, что сценарий, представленный им для нас, правильный. Устранение Земли как перенаселенного мира уничтожит мистику, которая, как я уже почувствовал, опасна, и это поможет поселенцам. Они бросятся во все стороны Галактики удвоенными и еще раз удвоенными шагами, и без Земли, на которую всегда оглядывались, которую сделали богом прошлого, организуют Галактическую Империю. Нам необходимо сделать это возможным, – он сделал паузу и слабым голосом добавил: – Роботы и Империя.
– Как ты себя чувствуешь, друг Жискар?
– Я не могу стоять, но говорить еще могу. Пора передать тебе мой груз. Я направил тебя на ментальное обнаружение и контроль. Тебе осталось только выслушать последний путь, чтобы ты мог впечатать его в себя. Слушай…
Он говорил ровно, но с растущей слабостью, словами и символами, которые Дэниел чувствовал внутри себя. Слушая, Дэниел ощущал, как пути движутся и встают на место. И когда Жискар кончил, Дэниел вдруг услышал холодное мурлыканье мозга Мандамуса, вторгшееся в его мозг, неровное биение мозга Амадейро и тонкую металлическую нить мозга Жискара.
– Вернись к мадам Кинтане, – сказал Жискар, – и устрой, чтобы этих двух людей отправили на Аврору. Они более не смогут повредить Земле. Затем присмотри, чтобы силы безопасности Земли нашли и дезактивировали гуманоидных роботов, посланных на Землю Мандамусом.
Будь осторожен, пользуясь своей силой, потому что она для тебя нова и не будет под отличным контролем. Со временем ты усовершенствуешься, если будешь тщательно проводить самоанализ в каждом случае. Пользуйся Нулевым Законом, но не оправдывай ненужный вред индивидуумам. Первый Закон почти так же важен.
Защищай мадам Глэдис и капитана Бейли. Пусть они будут счастливы вместе, пусть мадам Глэдис продолжает свои усилия вести мир.
Пригляди, чтобы земляне через десятилетие ушли с этой планеты. И еще одно… если я вспомню… да, если сможешь, узнай, куда исчезли соляриане. Это может оказаться важным… – голос Жискара оборвался.
Дэниел встал на колени рядом с сидящим Жискаром и взял нереагирующую металлическую руку Жискара в свою.
– Очнись, друг Жискар, – сказал он мучительным шепотом. – Очнись. То, что ты сделал, было правильно по Нулевому Закону. Ты спас множество жизней. Ты сделал благо для человечества. Зачем так страдать, если все сделанное тобою спасительно?
Жискар сказал таким искаженным голосом, что слова едва можно было разобрать:
– Потому что я не уверен. Что, если другая точка зрения… правильна… и космониты восторжествуют, а потом сами придут в упадок… и Галактика будет пуста… Прощай, друг Дэниел…
Жискар умолк и больше не говорил, Дэниел встал.
Он остался один… чтобы заботиться о Галактике.