— И это ты мне говоришь! А вдруг шпионы?!
— Ээээ, Гаст, я же не про санкционированный доступ. Тут мы преград не знаем. Все в нашей власти.
— Ты поклянись еще, что никогда не слушал треп высшего начальства просто так. О чем они там болтают, а?
— О том, что всех волнует, — секс, выпивка и кайф. О морской рыбалке. О пикниках за Городом. Да, и вот еще — о своих детях. Так и должно быть. Если бы в жизни не было детей, любви и удовольствий, жить бы не стоило… О, слушай — а как твои куклы получают удовольствие?
Авербуху было легко так говорить — он пять лет как женился и порой изнурял Гаста россказнями о своем сынке и кадрами с видео — малыш Дэви в цветах, малыш Дэви в воде, малыш Дэви в кроватке. Гаст же втайне боялся этих непредсказуемых женщин и в самом деле закодировался от любовного влечения, чтоб нежности и хлопоты ухаживания не отрывали время от машин и виртуала. Здоровые страсти, не находя выхода, ударили Гасту в голову и наполнили ее испепеляющей любовью к классной оргтехнике и системно-творческому упоению.
— Не знаю, — поводил плечами Гаст. — Они полоумные. Все это сложные имитационные заглючки из автопрограммирования, причем машинной логикой тут и не пахнет. Раф, плюнь ты на них; мы всех выловим и вычистим.
Гаст, выпав из беседы, снова стал погружаться в мир объемного экрана — замерший взгляд, в глазах бездна, сквозь сжатые зубы тихо и ядовито цедится кощунственная пародия все того же Хлипа на гимн Федерации:
Так его и застал Хиллари, заночевавший в Баканаре, — поющего, в наушнике с ларингофоном, в фиолетовой майке навыпуск и голубых трусах на тощем теле, в тапках с глазами и ушами; Рафаэль Авербух к тому моменту откланялся, оставив на память некий номер — плод своего наглого хакинга.
— Сегодня мы без галстуков! — радостно возопил Гаст, развернувшись к шефу вместе с одноногим стулом. — Неофициальный визит Принца Мрака! Заходите, босс, в научный центр коварных умыслов!.. А знаешь, КАК Анталь тер мозги Сиду?! Это было так мощно, так мощно, что я простил Анталю всю его глупоту. Да, у нас еще одно чудо — Анталь остался работать сверхурочно! Наверное, в конце концов я его полюблю…
— Хм, — Хиллари, в табачного цвета халате поверх белой тенниски и мягких темных брюк, опустился на диванчик с инвентарной бляхой посреди боковой стенки. — Из администрации пришло предписание — мы мало издаем приказов по проекту. На их языке — как-то вроде: «Отрицательный нормативно-актовый баланс»…
Гаста зримо передернуло от этих потусторонних слов.
— …я уже подписал приказ о дополнительном озеленении…
— Ааа, мне Адан передал, что менеджер на совещании…
— Да-да. К нам из питомника привезут дерево.
— Зачем? Достаточно кадки с землей — врыть туда Чака и регулярно поливать. Сплошная экономия — и покупать ничего не надо, и зелень, и приказы киборгам он будет точно так же отдавать.
— На него-то ты за что взъелся?
— Я на него в суд подам, — у Гаста от внезапного прилива злобы даже нос зашевелился. — В пару Дорану, шутник из казармы… Подходит, понимаешь, в коридоре — «Ха-ха, а ведь маньяк F60.5 — это ты!» Он у нас сыщик экстра-класса — снял базу данных по болевшим мутизмом и меня заметил. А я, между прочим, уже в пятнадцать лет вылечился!.. Вот, после этого скажи мне, что военные — не беспардонные, а их манеры — не наглеж!.. Ну ничего, он у меня поплатится…
— Гаст, — Хиллари, заглянувший мирно побеседовать в домашней обстановке о борьбе со «Взрывом», понял, что намеченный разговор не состоится, а предстоит улаживать очередную (и притом глупейшую) склоку между старшими сотрудниками, — я тебя прошу — уймись. Я понимаю — Сид тебе вымотал нервы, но это не повод цепляться к каждому слову…
— Это слово — не каждое!! Это намек на мои недостатки!
— Чак — отличный парень, и ты — отличный парень, — Хиллари плавным голосом стал убаюкивать Гаста. — И как бы он ни притворялся бравым служакой, а ты — сумасшедшим умником, вы оба — нормальные люди, и между вами много сходства — куда больше, чем ты можешь представить. Давай напрямик — оба вы родом из «зеленых» кварталов…
— Но я хочу забыть об этом, а из него прет вовсю…
— Ты не прав. Вы ОБА хотите об этом забыть и фактически забыли — он стал офицером, ты — классным спецом. Теперь ваш слой — верхний «синий», в перспективе — «голубой»…
— Положим, темно-«голубой».
— Неважно. Вы поднялись своими силами. И тут, как высоко в горах, порой не хватает воздуха. Сознание против, но чувства — чувства хотят вернуться в детство, где все просто и свободно, где меньше условностей и все знакомо. То, что он отвесил эту шутку, говорит не о том, что он хотел оскорбить или унизить, а наоборот — о том, что он хочет с тобой подружиться. Да! Именно так, не гримасничай. Откровенно и наедине — так только в любви объясняются и предлагают дружбу. Вина его лишь в том, что улица и казарма не научили его вежливо знакомиться с парнями. Он повторяет то, что может — уличные шутки с подковырками, с чего часто завязывается разговор. Служебные дела он решает непринужденно, но здесь, с тобой, он невольно пасует и сбивается на старое. Прости его, если считаешь виновным, и — это мой искренний совет — предложи сделать что-нибудь вместе. Хотя бы у Анталя посидеть с пивом.
— А, ты и это знаешь? — Гаст сморщился, но уже незлобно.
— Как шеф, я все должен знать. И кое-что не замечать, — Хиллари улыбнулся, — для блага коллектива.
— Ты серьезно так думаешь… насчет Чака? — помедлив, негромко спросил Гаст.
— Гаст, моя вторая профессия — психолог. Я отвечаю за свои слова, как на суде под присягой.
— Ммммм… я подумаю. Пока я в суд не буду подавать. А что это ты заговорил о приказах, как вошел?
— Так, к слову, — Хиллари поднялся. — Хочу я угодить администрации и написать приказ — «О запрещении употребления в проекте слов „Принц Мрака Ротриа“. За обмолвку — штраф тридцать бассов.
— Уже надоели? — подмигнул Гаст. — Больше не буду, извини. Хотя — это из «NOW» ветром нанесло, само пройдет. Настоящее твое тайное звание никаким приказом не отменишь…
— Это еще какое? — удивленно обернулся Хиллари чуть не с порога.
— Как, ты не в курсе?
— Ну-ка, выкладывай, раз проболтался.
— Кибер-шеф, — с наслаждением произнес Гаст улыбающимся ртом. — Ки-бер-шеф. Владыка и покровитель киборгов, особенно некоторых.
— Негодяи, — устало промолвил Хиллари. — Что мне с вами делать?..
— Любить, — Гаст протянул ему полоску бумаги. — Нас есть за что любить, Хил. Это номер трэка Дорана. Нет, не официальный контактный трэк, а засекреченный, для самых личных контактов. Ни в одном телефонном справочнике его нет, только в блокнотах его друзей. Хочешь поговорить с ним? Пониже — код, который надо набрать, чтоб тебя не выследили. Я все уже приготовил…
Хиллари повертел бумажку в пальцах. Ах, Гаст…
— Ты смог мне угодить.
— Стараюсь, вон из кожи лезу.
— А как дела со «Взрывом»?
— Завтра! — Гаст вскинул руки, защищаясь. — Это у меня отложено на ночь, есть кой-какие мыслишки. Если мне понравится — завтра к обеду я дам эту программу…
— Чаку, — твердо велел Хиллари. — С пояснениями. И ты услышишь от него «спасибо». Без какой-либо моей подначки, обещаю.
— Сводничество — это дар Божий или можно научиться? — кисло спросил Гаст.
— Это составная часть харизмы, — пояснил Хиллари. — Кстати, что ты тут… мннн… пел? Хлип, если не ошибаюсь.
— Он, родной. «Раздача по мордасам», диск третий, — Гаст стал само благоговение. — Мне сказали, что Малютка Кирс идентифицировала Фанка из театра как Файри, первого танцовщика Хлипа! Ты представляешь, что это значит?!!
— Только то, что последние месяцы жизни Хлипа осядут в нашей информотеке, и мы с резьбы сорвемся, соображая, как бы эту ничью собственность пустить в продажу в обход баканарской секретности, — вздохнул Хиллари. — Для начала утешимся тем, что мы ПЕРВЫМИ увидим эти эксклюзивные кадры… если поймаем Фанка.