— Я спрашиваю — что это?! Кто?! — ярился Доран, словно хотел криком спугнуть толпу.
— Фанатики Энрика, кто же еще. Оказывается, их Церковь Друга может не только собирать полные стадионы и продавать комиксы. Они заявили, что не уйдут, пока…
Грубо оттеснив Сайласа, Доран опустил стекло пониже, набрал побольше слюны и смачно харкнул вниз, надеясь хоть в кого-нибудь попасть; взвихренный гравитором воздух отнес плевок великого обозревателя сильно в сторону. Дорану показалось, что он слабо выразил любовь к своим зрителям, и, высунув голову и руку из окна накрененного флаера, он заорал, показывая варлокерам оттопыренный средний палец:
— Вот вам, вот!! Крысы, манхло, помойные ублюдки!! Что, извиняться?! Да клал я на вас кучу дерьма!! Ага, руками машете?! Привет-привет, отбросы!!
— Директор просил сразу зайти к нему, — вмешался Сайлас. — Там еще с армией какие-то проблемы. Обещают привести в организованном порядке пару батальонов и выразить протест. Да, еще придут ветераны, инвалиды и всякие бабушки, вдовы героев — а может, уже и пришли.
Доран помрачнел и замолк. Теперь он не мог представить людей в униформе иначе, как одновременно с приступом колик и перебоями в сердце. Мысли шумно рвались в голову, наперебой предлагая — один лучше другого — планы передач и ток-шоу с глумлением над тупыми вояками, но их перекрывал тихий, медленный голос киборга в респираторе — «МЫ ИНОГДА БУДЕМ НАПОМИНАТЬ О СЕБЕ».
Отмахиваясь от невыполнимых мыслей об изощренной мести, Доран вышел на крышу телецентра и прыгучим шагом заспешил к лифту. Алтарь отечества с лежащим на нем основным инстинктом — ах, какой был перл!.. Солдатам скучно в их казармах, ветеранам скучно — а тут случай сойтись, почесать языки, поорать, выпить пива и постучать себя кулаком по медалям. Кому, если б не кинутый с экрана повод, нужны сейчас их подвиги столетней давности? Прошлого не существует… «НЕТ ВЧЕРАШНЕГО ДНЯ, И ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ НЕ БУДЕТ. ЕСТЬ ТОЛЬКО СЕЙЧАС», — как наяву, напомнил обо всем вчерашний истязатель, и Дорану чуть не сделалось дурно в лифтовой кабине — призрачный голос, тесные глухие стены без выхода и в зеркалах — ты с четырех сторон, с побледневшим лицом.
— Останови! — взмолился он; Сайлас вздернул брови:
— Мы еще не…
— ОСТАНОВИ!!! Сейчас же!!! Я кому сказал!! — отшвырнув заслонявшего кнопочную панель менеджера, Доран с силой вдавил «Экстренную остановку»; другие, бывшие в лифте, озадаченно переглянулись, пожимая плечами.
Выскочив на этаж, он бросился к стене-окну, прижался лбом к холодному стеклу; частое дыхание затуманило прозрачную гладь. Ффффуууу… вроде отпустило. Живая и больная память — как это ужасно!.. Он не задумался о том, что кому-то вот так же вспоминаются выстрелы, огонь и грохот поля боя, свист и удушье разгерметизации — как и всегда, он думал только о себе, единственном, любимом.
Город полон воров, шагу нельзя ступить. Из фирм тащат все, что умещается в деловой кейс, — скрепки, бумагу, диски, картриджи, модемы, ноутбуки. В цехах разделки натурального, не синтетического мяса рабочих взвешивают на входе и на выходе — а те проносят под одеждой пузыри с водой, чтоб утащить по весу столько же отборной вырезки; ставят на досмотр мелких ушастых собак, особо чутких на запахи, — рабочие им портят нюх едкой отравой. Большие супермаркеты теряют на ворах каждый по сто-двести тысяч бассов в год — с этим уже смирились, это неизбежно, хоть у каждой полки ставь по охраннику. Хакеры-кракеры гурьбой штурмуют банковские сети и скачивают деньги на свои счета. Прилизанная, хмурая девчонка в жалком плащике тычет со взрослым видом в кнопки банкомата — кто ей дал кредитку? Не потрошить ли собирается?.. Секьюрити проходит рядом, близко, смотрит — нет, прорезь пуста, и многожильный шлейф из рукава туда тайком не тянется… порядок; а ведь такая пацанка под плащом может носить «агрессор» на ремне…
Маска ощущала шаги безопасника City Bank сейсмическим чувством. Задержится? не задержится за спиной?.. «Детка, чем это ты занимаешься?..» «Не твое дело, мужик; отлепись», — надо ответить грубым женским голосом, не оглядываясь. Есть ли чек для 521004100000-89963555? Третий, последний. Чао, Снежок! У City Bank тьма филиалов в Городе, но сеть — едина, а подозрительный клиент — как муха в этой паутине. Есть чек. Получение разрешено. Ооооо… И никто не говорит сзади жестяным голосом — «Руки на затылок! Не оборачиваться!» Ждать? Нет, еще пять часов она не выдержит. Где-то кружить, сомневаться, кусать пальцы… сразу в кассу. Кассир-андроид — за переборкой; ни пуля, ни перехват по радио его не достанут. А может, у него и радара нет — нарочно вынут.
— Оплатите чек, пожалуйста.
— Сию минуту, — улыбается пластмассовая рожа. — Будьте любезны…
Во, чудеса цивилизации! Киборг с чеком, андроид с деньгами, оба в людей играют!.. Маска с презреньем ухмыльнулась — нет уж, ты мне не чета, манекен! Кукла набивная… Еще и табличка на стекле — «Вас обслуживает андроид», как будто можно спутать. Давай-давай, шевелись, чучело… Убедился, что чек правильный? Тьфу, как противно — ты ж на кабеле сидишь, за тебя центральная машина где-то думает! Ничтожество, марионетка…
Андроид стал отсчитывать купюры. Маска замерла. Рядом невидимо стояла смерть и тоже следила за счетом денег. Серая смерть-тихоня… Сейчас?.. Меч не спасет. Если счет на прицеле, а номер засвечен… Маска начала перебирать в уме ключи команд. Открыть управляющую часть ЦФ-6. Вот меню, вот он «Взрыв». Она боязливо отвела курсор подальше, чтоб даже случайно не совпал с роковым пунктом… Почему так — три раза ходить, три раза ждать? Каждый раз как последний… Да, смерть будет когда-нибудь. Когда? А, не скоро! И вдруг в самый пустячный момент — у кассы банка, в космопорту, среди каких-то шаркающих ногами, кашляющих, глупо-озабоченных людей понимаешь, что серая гостья ВСЕГДА РЯДОМ. Твоя смерть — это ты, часть тебя, словно тень. Она случится С ТОБОЙ, возможно — без предупреждения, и не исполнится твоя последняя мечта — уйти красиво, как принцесса Сэлджин из сериала «Кибердемоны», в блеске молний и сиянии.
— Четыре тысячи бассов, — андроид продвинул пачку в прорезь. — Пересчитайте, пожалуйста.
— О'кей, — кивнула Маска. Мысли о смерти — всегда не вовремя, как и она сама. — Десять, одиннадцать… двадцать семь… сорок. Все точно.
Добыча исчезла в глубоком кармане. К выходу, к выходу, но — не спеша. Смерть отстала, призамешкалась, а быть может — кем-то заинтересовалась, кто-то показался ей дозревшим. «Это была не моя смерть! — ликуя, подумала Маска. — Чья-нибудь. Оу, если б вот так — обмануть свою и оторваться, замести следы! Ку-ку, ищи меня!..»
За порогом ее встретило солнце, а за спиной легла тень.
Весенний день был ясен и безоблачен. Вот уже неделю держалась хорошая погода. Как это разительно отличается от зимы с ее бесконечным холодным дождем, когда мимо окон быстро несутся клубящиеся низкие облака!.. Сейчас все словно вздохнули с облегчением.
Хиллари тоже. С утра он многое успел сделать. Позвонил генералу Горту и доложил об успехах («Молодцы, старайтесь — но вот Доран…»), затем комиссару Дереку («Все прошло лучше некуда — Доран не явился, а прочие были неагрессивны и недостаточно осведомлены. А сразу после пресс-конференции мы и отдел по борьбе с организованной преступностью арестовали Борова и „старших офицеров“ его банды. Сейчас Боров — вот смехота! — нанял уже пятерых адвокатов, чтобы его выпустили до суда под залог, а я ему навесил, кроме планов подпалить театр, еще и финансирование кибер-террористов — это уже другая статья; он посинеет, доказывая, что ничего не знал о замыслах киборгов… А Карцбеккер уже посинел…») Затем Хиллари посмотрел утренний выпуск «NOW». Телецентр блокировали варлокеры. Было показано обращение Пророка Энрика к пастве, пришедшее ночью по on-line-связи с Туа-Тоу. Пророк явился народу облаченным в белые ниспадающие одежды фантастического кроя, развеваемые легким ветром (или студийным вентилятором?); его черные блестящие волосы были завиты спиралями и тщательно уложены, а глаза лучились небесным сиянием, особенно контрастно выделяясь на медовом лице. «Пластическая хирургия? — терялся в догадках Хиллари. — Контактные линзы? быть не может, чтоб он таким родился!..» Образ Энрика сам просился на голограмму для лицезрения совершенного человека, а голос его звучал размеренно, с поистине божественной уверенностью в собственных словах: