— Ближе к окну! Не так близко! Нет, вазон будет посередине!.. Где дизайнер по интерьеру? Куда он ушел? Сходите за ним, он заблудится в здании!..
— ДЕРЕВО, — важно пояснил Домкрат. — ДЛЯ ОЗЕЛЕНЕНИЯ. НАЗЫВАЕТСЯ МОНСТЕРРА ВЕЛИКОЛЕПНАЯ. СЕЙЧАС СНИЗУ ДОСТАВЯТ ЕЩЕ СЕМЬ ДЕРЕВЬЕВ.
— Я ВИДЫВАЛ ДЕРЕВЬЯ И ПОЛУЧШЕ ЭТОГО, — моргнул радаром Ветеран, минуя холл. Он, согласно приказу, шел к кибер-шефу на проверку памяти.
Легко сказать — «выспаться»! Человек — не киборг, он не может выключить мозг и лежать неподвижно, пока таймер не покажет время пробуждения. Человек медленно погружается в сон, а мысли, накопившиеся за день, и обрывки разговоров всплывают и бегут сами собой; появляется какая-то тревога, страхи; бродят в душе пережитые волнения, и вспыхивает перед глазами калейдоскоп лиц, образов, видений. Когда Хиллари понял, что не в состоянии остановить эту бегущую вереницу, он положил под язык пластинку снотворного, и поэтому утром был несколько заторможен, то и дело протирал глаза, зевал, и два раза по-быстрому сделал гимнастику, чтобы прийти в себя. Как ни совершенствуют снотворные, как их ни приближают по составу к эндорфинам — все равно искусственный сон не заменит естественный; мозг продолжает думать мысли и решать задачи, и чувствовал себя Хиллари таким же усталым и опустошенным, как вчера вечером, словно и не спал вовсе. Но работа есть работа, от нее никуда не денешься.
«Менеджерский час» у Хиллари был с 08.00 до 09.00 — поздней, чем у других начальников, но если бы он еще и вставал в пять утра, то тогда не нужно было б и ложиться, а постель пришлось бы поставить у стенда — и не раз уже бывало так, что или он, или Гаст, или Пальмер спали в так называемой «комнате психоразгрузки», которую переоборудовал в спальню еще прежний завлаб Томсен в разгар своего пылкого романа с симпатичной ассистенткой.
Первым делом Хиллари выслушал доклад Чака о том, как они чудесно устроились в дивизионе летучей полиции, с каким энтузиазмом их приняли, и что все в порядке, и все киборги на месте.
— Нам отвели две комнаты, сказали: «Сидеть и не высовываться», — а киборгов разместили в подземелье. Между нами восемь этажей и перекрытий, телефон не проведен, радарами пользоваться запретили — у них, видишь ли, какой-то комп завис; а мы-то тут при чем? «Это, — говорят, — ваши железные парни создали активный электромагнитный импульс типа „стоячей волны“. А мне кажется, это Этикет козни строит…
— Зачем? — чуть не простонал Хиллари.
— Чтобы полностью выйти из-под управления и командовать по-своему. Я же теперь его проконтролировать никак не могу, ни порядок наладить в отряде — если только мне жить и спать с ними вместе в подвале… так там даже света нет. Дивизион все деньги на сверхновые компы угрохал, а ремонт в подземном этаже не провели; там раньше что-то стояло, что — теперь и не поймешь. Все сняли, демонтировали и провода отрезали. Киборгам на это плевать, а мне там что — как йонгеру, на ощупь жить? А если боевой вызов? Мы их на грузовом лифте поднимать наверх должны! Каково, а? Зацени!
— Скажи спасибо, что хоть не на улице ночевали. Потерпи, Чак, это временные трудности. И не злись на Этикета, это уже превращается в манию; не переноси на него свои опасения. Киборг, он и есть киборг. Машина, всегда готовая к подчинению.
Хиллари говорил четко, поставив голос на убеждение, буквально на внушение, хотя у него самого гвоздем засела мысль со вчерашнего дня — кто-то из киборгов выстрелил, чтоб ранить, и ему, Хиллари, вскоре предстоит читать память четверых (!) киборгов и подчищать ее. Хиллари было так противно, будто он объелся зелеными сливами, кисло-горькими и жесткими. Но еще не хватало, чтобы главный «кукольник» киборгофобией заболел и перестал доверять подчиненным киборгам! И Хиллари убеждал и убеждал Чака, пока тон голоса собеседника не смягчился и он не перешел на другое:
— А еще Доран! Меня тут притоптали все, и даже из манхлятника родня звонила… Ты смотрел вчера «NOW» — внеочередной выпуск про нашу катастрофу?
— Нет, сколько же можно мазохизмом заниматься?
— Доран — эта скотина и свинья…
— Еще скажи — козел.
Оба чуть улыбнулись на разных концах линии.
— …заявил, что Фанк — это Файри, и создал общество спасения.
— Откуда ему это стало известно?
— Из самых достоверных источников, — передразнил голосом Чак. — Поскольку мы все в полном составе загорали на улице, а другие наши не вылезают из застенков Баканара, значит — нас сдал кто-то из кибер-полиции, куда ушла сводка от Кирс. Я намекнул об этом Сиду — но у нашей контрразведки, сам знаешь, один ответ: «Все под контролем, не волнуйся». Было бы под контролем — и утечек не случалось бы!
— Спасибо, Чак, — голос Хиллари обрел прежнюю звучность, а в голове появилась привычная ясность и готовность к решительным действиям.
— Рад стараться. Конец связи.
А Хиллари уже набирал номер комиссара Райнера Дерека.
— Я тебе не помешал, Райн?
— Что ты… Здравствуй, Хил! Слушай, я тебе очень сочувствую. Такая невезуха! Выищется вдруг какой-нибудь поганый обормот…
— Да, Райн, — почти пропел Хиллари, — именно ТВОЕ сочувствие мне особенно дорого. И про обормота ты очень своевременно заговорил…
— Что такое? — насторожился Дерек, уже не раз встречавшийся с язвительностью Хармона.
— Как могло случиться, что Доран со вчерашнего дня знает о Файри?
— Не представляю, — честно сознался Дерек. — Я информацию по идентификации в общую сеть не давал. Об этом знают только два моих заместителя и я…
— Значит, — голосом, каким судья выносит приговор, подытожил Хиллари, — остается предположить, что либо ты, либо один из твоих замов работает на Дорана. А ты уверен, что не на мафию? Ведь если начать торговать информацией… не все ли равно, кому продать?
— Хил, — недовольно ответил Дерек, — а ты уверен, что кто-то не подсоединился к ВАШЕЙ сети?
— Уверен. Иначе Доран звонил бы мне на мой служебный номер, а не на автоответчик домой. Итак, Райн, пока ты мне не назовешь имя того, кого ты уволил, я с тобой сотрудничать не буду. В служебных делах, разумеется; по жизни мы останемся хорошими друзьями.
— Хиллари!.. — возопил Дерек, но хороший друг уже отключился.
— Здравствуй, Хиллари, — голос Кэннана, мягкий и спокойный. — Я уверен в тебе, ты все сможешь преодолеть.
— Спасибо, — Хиллари улыбнулся, чувствуя себя так, словно он — еще ученик, а Кэн ободряет его перед школьным состязанием по кибернетике. Кэннан, заботливая душа, не выдержал…
— С тобой хочет поговорить Эрла. Я не смог ей отказать, соединяю.
Добрая душа? Хитрец и сводник!
— Привет, Хил. Я все видела. Это было ужасно. Слушай, тебе это ничем не грозит? В смысле службы, ну и там… Я плохо понимаю ваши порядки…
— Здравствуй, Эрла, милая. Извини, что я не был на выставке.
— Какая тут выставка?! Хил, о чем ты? Я что, маленькая, ничего не понимаю?! Я за тебя беспокоюсь.
— Вообще-то могут и выгнать. У меня с генералом напряженные отношения…
— Ты только не отчаивайся, Хил. Будем рисовать вместе. Абстракцию любой дебил рисовать может, а два дебила — тем более. Даже обезьяны — и те рисуют! У тебя обязательно получится. Лотус и тебя пристроит, у него талант к маркетингу, а он себя художником вообразил. Сейчас гонит мои картины на повышение, как брокер на бирже; сразу по пяти трэкам говорит. Я устала от его домогательств!
— Погоди, погоди… пять трэков… когда он домогаться успевает? Что, надо приехать и снова набить ему морду?
— Ты не так понял. Он же, оказывается, еще и застарелый хлипер. Вытащил и показал мне свои альбомы с рисунками, навеянными песнями Хлипа. Впору в тату-салон отдавать. Его как подменили — снова надел рваные брюки, а волосы покрасил в зеленый цвет.