И еще шерсть. У людей кожные проявления эмоций послабей - мурашки, пот, румянец - а яунджа шерстью реагируют на все. Габар встопорщен, он; взволнован, и старается как можно незаметнее пригладить шерсть... Уйдет он сразу? Или задержится? Он не мог не за метить, что, кроме папки с дискетами и бумагами, I Джастин принес пластиковый чемоданчик, ящик с; ручкой. Там что-то новенькое, к этому Габар привык.! Что окажется сильнее - стыд или доверие?...
Габар остался.
В класс заглянул Хуркэ из школы меча, старшеклассник:
- Габэши, если что - мы в спортзале. Проводим через задний ход.
Габар молча кивнул. Джастин сосредоточенно работал на учебном комле; можно было залюбоваться, как проворно порхают по клавиатуре его большие и внешне тяжелые пальцы. Наконец, он обратил внимание на ученика-самоделыцика:
- Ты не торопишься?
- Н-нет, мистер Кох.
- Какие-нибудь трудности с моделями?
- Я... - Габар замялся. А не притворяется ли Кох? Не нарочно ли он так беззаботно говорит? Как начать?... Джастин помог ему выйти из замешательства - показал на чемоданчик:
- Посмотри-ка - там есть кое-что для тебя.
Тихо сгорая от немой благодарности, Габар разомкнул замки. Ийииии... Кукла. Новенькая. Крохотная-крохотная, чуть больше ладони. Лежит под пленкой в выемке, рядом сильный джойстик. И как учитель делает таких кукляшек?... Скованность сразу куда-то отхлынула. Зная заранее, что Джастин разрешит включить, Габар пошевелил удобными баттонами - кукла неловко, но упрямо села в своем игрушечном ложементе...
Он торопливо отключил ее; кукла застыла. Аййййяаа!... аж шерсть зашевелилась... как это... страшно! Будто Дымка - мертвая - встала... Почему вдруг сразу вспомнилась ОНА?! Запала в память - не вынешь... И всего-то был с ней четверть часа, того меньше! А все, что-то она в уме согнула. Глаза зажмурились, сквозь темноту Габар услышал свое скулящее дыхание, а рука Джастина очень осторожно коснулась его выше локтя - но душу Габара так стиснуло, что он почти ничего не чувствовал.
- Не нравится? - Голос был самый непринужденный, но прикосновение щадящее и мягкое, как к незажившей ране. Габар едва сдержался, чтоб не прислониться к Джастину. Но перед эйджи не так стыдно, как перед своими.
- Вы ведь все знаете, - сдавленно выговорил он, глядя куда-то в сторону. - Ну вы скажите что-нибудь... я очень прошу.
- Не буду, Габар. С тебя уже хватит; ты много чего о себе услышал, полагаю. Тебе... неприятно видеть то, что я принес?
- Да, извините... эти куклы... Я не буду ими больше заниматься! Габар почти крикнул.
- Почему же?
- Потому что... ну... это неправильно. Я их видел - киборгов. Они живые, правда!... Совсем как живые. Они думают, все чувствуют и понимают. Никакие это не куклы!... А я бога забыл, - горько признался он. - Нельзя такое для забавы делать, оно оживает. И ломать их потом - как убивать... Поэтому и делать не надо.
- Успокойся, - Джастин приобнял Габара - слегка, чтоб тому неприятно не было. - И никогда не бросай то, что делаешь с любовью. Обещаешь? У тебя гс это отлично получается, ты должен продолжать. Это о ты не кукол делаешь, а себя. Ну погляди на меня, о Я тоже начинал с этого, а ведь мне было куда трудней. к Но я все выдержал и стал самим собой. Станешь и ты, если не бросишь.
Габар не ответил, но Джастин понял - слова У даром не пропадут. Он еще задумается над ними. И его душа, сегодня скорченная, распрямится.
А что будет с ним дальше - неизвестно. Уверенно можно говорить лишь о том, чего достиг ты сам, Джастин. Твоя победа - найти себя, потерянного в равнодушном Городе, понять свое предназначение, познать истину и стать свободным. Дома тебя ждет верная Сэлджин, ждут зеркальные очки и длинный плащ. Роли учителя, покупателя продуктов и газет, почасового системщика, твоя болезненная немота в присутствии сородичей, даже твои имя и фамилия все это маски, камуфляж, многолетний тщательный обман, способ уйти из-под удара беспощадного врага. Выбрать цель, произнести про себя свое подлинное имя - F60.5 - и... ни одна из ролей в жизни не дает всей полноты таких великолепных ощущений, как власть над обстоятельствами и чувство собственной мощи. Только тогда ты и бываешь самим собой..
* * *
Узел из пересекающихся станций Спикос-Фа и Дор Халлан - место очень людное даже для Города, привычного к плотной сутолоке; подземка здесь соединяется с надземной, и обе транспортные сети втягивают в свои трубы и извергают из них людское месиво; над узлом разлапился торговый центр на 18 уровней, под узлом - девять этажей налитых искусственным светом ячеек дешевого капсульного отеля, где каждый номер - лежачий (так плотней набиваются постояльцы и меньше объема пустует бесполезно, когда они уходят в Город). Вползают в такой номер на четвереньках, а охрана бродит вдоль дверец, похожих на дверцы микроволновых печей Единственное, что нельзя здесь, - проживать семьей с детьми У кого нет денег на капсулу, ночует в соседних с узлом ветхих бигхаусах, переходах и у решеток вытяжной вентиляции. Полиция и мусорщики вяло чистят узел, а рвани и грязи все не убывает.
Трудно сказать, за кого принимали Фанка и Маску, когда они под общей дерюжкой "спали" у стены S-образного плоско-сводчатого тоннеля, где и встретились в уикенд. Полуседой немолодой доходяга с остановившимися темными глазами и мрачно озлобленная девчонка - кто это? муж с женой? отец с дочерью? дядя с племянницей? наркоман с напарницей? или просто двое из манхла, сблизившихся от одиночества и ради тепла чужого тела?... Старший в паре вел себя смирно - сидел, вытянув скрещенные ноги, на картонке, перебирал струны гитары, касаясь их прядями пепельной шевелюры, и что-то напевая, пробуя голос. Он был трезвый - но очень печальный. Вскоре рядом с ним появилась эта вторая - села на корточки и замерла, удивленно наблюдая за его пальцами.
- А я и не знала, что ты это умеешь, - голос девчонки в топоте и бормотании тоннеля слышал только потасканный гитарист.
- Я много что умею, детка, - ответил он, настраивая инструмент. - И я этим зарабатывал тысячи. А теперь сижу здесь...