— Я настаиваю, чтобы вы не пытались, доктор Фастольф.
Один робот поставил на стол салат, второй принес поднос с фруктовыми соками, третий — хлеб и сыр, а четвертый — салфетки. Все четверо работали согласованно, не сталкиваясь и без каких-либо затруднений. Бейли ошеломленно следил за ними. Они одновременно подошли к столу с каждой стороны, потом синхронно отошли, синхронно поклонились, одновременно повернулись и возвратились в свои ниши в дальнем конце комнаты. Бейли вдруг осознал, что Дэниел и Жискар тоже здесь. Он не видел, как они вошли. Они стояли в нишах. Дэниел был в ближней.
— Теперь, когда они ушли, — сказал Фастольф, — если не считать, что они здесь…
Он сделал паузу и жалобно показал головой.
— Обычно роботы уходят до начала ленча. Роботы не едят, поэтому, кто не ест — уходит. В конце концов, это стало ритуалом. Но в данном случае…
— …они не ушли, — сказал Бейли.
— Нет. Я думал, что безопасность важнее этикета, и что вы, не будучи аврорцем, не обидитесь.
Бейли ждал, пока Фастольф первым начнет есть. Фастольф взял вилку, то же сделал и Бейли. Фастольф действовал медленно, позволяя Бейли точно повторять движения.
Бейли осторожно куснул креветку и нашел ее восхитительной. Он узнал вкус: он напоминал пасту из креветок, производимую на Земле, но был неизмеримо нежнее и богаче. Он медленно жевал и, несмотря на желание заняться делами, обнаружил, что все его внимание поглощено едой, и немыслимо думать о чем-то другом. Первый шаг сделал опять-таки Фастольф:
— Не начать ли нам разговор о деле, мистер Бейли?
Бейли почувствовал, что краснеет:
— Да, конечно. Прошу прощения. Ваша аврорская пища так поразила меня, что мне трудно было думать еще о чем-то. Проблема возникла из-за вашего ремесла, не так ли?
— Почему вы так решили?
— Как я слышал, кто-то совершил роботоубийство, требующее большой опытности в этом деле.
— Роботоубийство? Интересный термин. Конечно, я понимаю, что вы имеете в виду. Вам сказали правду. Это дело требует огромной опытности.
— Как я слышал, только вы можете судить об этом.
— Это тоже правда.
— И вы допускаете, даже настаиваете, что только вы могли довести Джандера до умственного замораживания?
— Это и в самом деле так, мистер Бейли. Я не мог бы солгать, даже если бы хотел. Известно, что я выдающийся теоретик роботехники во всех Пятидесяти Мирах.
— А может быть, есть второй по значению теоретик роботехники, третий или даже четвертый, обладающий необходимыми способностями и знаниями для совершения этого деяния? Разве обязательно быть самым лучшим?
— По-моему, — спокойно сказал Фастольф, — это дело требует самых лучших способностей. Я уверен, что только я мог бы выполнить эту задачу. Не забудьте, что лучшие головы в роботехнике, включая и мою, специально занимались созданием такого позитронного мозга, который нельзя привести к умственному замораживанию.
— И вы уверены в этом?
— Полностью.
— И вы заявили об этом публично?
— Конечно. Здесь же проводилось общественное расследование, мой дорогой землянин. Мне задавали те же вопросы, что и вы, и я отвечал правду. Так принято на Авроре.
— В данный момент я спрашиваю не о том, насколько искренно вы отвечали. Но не управляла ли вами природная гордыня? Может, это тоже типично аврорское?
— Вы хотите сказать, что мое стремление считаться лучшим заставило меня добровольно оказаться в положении, когда все будут считать, что именно я заморозил мозг Джандера?
— Я показываю вам, как вы спасаете свою научную репутацию, разрушая свой политический и общественный статус.
— Понятно. У вас интересный ход мышления, мистер Бейли. Нет, мне это не приходило в голову. Вы думаете, что в выборе между возможностью считаться вторым или взять на себя вину в — как это вы говорите? — роботоубийстве, я сознательно соглашусь на последнее?
— Нет, доктор Фастольф, я не хочу представить дело так просто. Не могло ли быть так, что вы обманываетесь, считая себя крупнейшим роботехником, не имеющим соперников, и цепляетесь за это, потому что бессознательно, доктор Фастольф, понимаете, что вас переплюнул другой?
Фастольф рассмеялся с некоторой досадой:
— Нет, мистер Бейли. Совершенно неправильно.
— Спасибо. Вы уверены, что никто из ваших коллег не может сравниться с вами?
— Очень немногие способны вообще иметь дело с человекоподобными роботами. Конструкция Дэниела создала, в сущности, новую профессию, для которой нет даже названия. Из теоретиков роботехники на Авроре никто, кроме меня, не понимает работы позитронного мозга Дэниела. Понимал доктор Сартон, но он умер, да и он не понимал этого так хорошо, как я. Базисная теория моя.