Председатель неторопливо потер подбородок и сказал:
– Естественно, я не намерен обвинять вас на основе того, что услышал пока от землянина. Мистер Бейли, если это все, то этого недостаточно, хотя ваши соображения и не лишены интереса. Вы можете добавить что-нибудь доказательное? Если нет, то учтите, я больше не могу тратить время без толку.
78
– Я хотел бы остановиться только еще на одном, господин председатель. Возможно, вы слышали о Глэдии Дельмар. Или о Глэдии с Солярии. Сама она называет себя просто Глэдия.
– Да, мистер Бейли, – ответил председатель с досадой в голосе. – Я о ней слышал. И видел гиперволновую драму, в которой вы и она играете столь замечательные роли.
– Много месяцев робот Джендер находился у нее и под конец стал ее мужем.
Устремленный на Бейли неодобрительный взгляд председателя стал возмущенным.
– Чем-чем?!
– Ее мужем, господин председатель.
Фастольф приподнялся, но снова сел. Вид у него был расстроенный.
– Это противозаконно! – резко сказал председатель. – Хуже того: это глупо. Робот не может зачать ребенка. Детей с роботом у нее быть не могло. А статус мужа, как и жены, даруется только после изъявления желания иметь ребенка, если на него получено разрешение. Мне кажется, даже землянину это должно быть известно.
– Да, конечно, господин председатель, – сказал Бейли. – Не сомневаюсь, что и Глэдия это знает. Слово «муж» она употребляла не в юридическом, а в эмоциональном смысле. Она считала Джендера эквивалентом мужа. И относилась к нему как к мужу.
Председатель обернулся к Фастольфу:
– Вы об этом знали, доктор Фастольф? Он ведь был вашим роботом.
– Я знал, что она к нему привязалась, – ответил Фастольф с явным смущением. – Я подозревал, что она использует его сексуально. Но об этой противозаконной фантазии я узнал только сейчас от мистера Бейли.
– Глэдия уроженка Солярии, – сказал Бейли. – И слово «муж» для нее означает не совсем то, что для аврорианки.
– Более чем очевидно, – буркнул председатель.
– Но у нее хватало здравого смысла скрывать это ото всех, господин председатель. Никому на Авроре она об этой фантазии, как выразился доктор Фастольф, не говорила. Мне позавчера она открылась только потому, что хотела, чтобы я усерднее расследовал дело, так близко ее касающееся. Но, думаю, она все равно промолчала бы, не будь я землянином, способным понять ее толкование этого слова.
– Пусть так, – сказал председатель. – Я готов признать за ней – как за солярианкой – такую крупицу здравого смысла. Так вы на этом хотели остановиться?
– Да, господин председатель.
– Но это не имеет никакого отношения к рассматриваемому вопросу и не может повлиять на оценку положения.
– Господин председатель, я должен задать еще один вопрос. Один-единственный. Десяток слов, сэр, и я закончу.
Бейли говорил со всей доступной ему убедительностью, ведь наступил решающий момент.
– Ну хорошо. Один последний вопрос, – согласился председатель после некоторых колебаний.
– Да, господин председатель. – Бейли хотелось свирепо закричать, но он сдержался, И даже не повысил голоса. От того, что он собирался сказать, зависело все. Но он даже пальцем не указал, хотя все время подводил разговор к этому финалу. Памятуя наставления Фастольфа, он произнес роковой вопрос почти небрежным тоном:
– Так откуда доктор Амадиро знал, что Глэдия считала Джендера своим мужем?
– Что-о? – Седые мохнатые брови председателя поползли на лоб. – Откуда вы взяли, что он об этом знал?
Прямой вопрос позволил Бейли продолжать:
– Спросите у него, господин председатель. – И он кивнул в сторону Амадиро, который вскочил и теперь смотрел на Бейли с явным ужасом.
79
Бейли повторил, очень мягко, не желая отвлечь внимание от Амадиро:
– Спросите его, господин председатель. Он как будто взволнован.