– Вы уже говорили, что попытаетесь. Но как? – Она чуть отодвинулась, чтобы взглянуть в его лицо.
– Ну… – растерянно сказал Бейли, – я могу…
– Найти убийцу?
– В этом роде… Глэдис, простите, но я должен сесть. – Он потянулся к столу и наклонился над ним.
– Что с вами, Илия?
– У меня был явно тяжелый день, и я, видимо, еще не вполне оправился.
– Тогда вам лучше лечь в постель.
– По правде сказать, Глэдис, был бы рад.
Она выпустила его. Лицо ее было озабоченным, слез уже не было. Она подняла руку и сделала быстрое движение. Бейли тут же окружили роботы.
И вот он наконец в постели, последний робот ушел, и он смотрит в темноту.
Он глубоко вздохнул и подумал: «Что я обещал Глэдис? Что случится завтра? Последний акт. Провал?» И, входя в преддверие сна, подумал о той невероятной вспышке озарения, что приходила перед засыпанием.
69
Это случалось уже два раза. Один раз в прошлую ночь, когда он, как сейчас, засыпал, а второй раз вечером, когда он терял сознание под деревом в грозу. Каждый раз что-то приходило ему в голову, что-то озаряющее, снимающее тайну с проблемы, как молнию снимает черноту ночи. Но исчезало это так же быстро, как молния.
Что это было? И придет ли снова? На этот раз он пытался сознательно схватить это, поймать ускользающую истину. Может, это ускользающая иллюзия? Может, это уход от сознательного разума и появление привлекательной бессмыслицы, которую нельзя правильно анализировать в отсутствие по-настоящему мыслящего мозга? Но что бы это ни было, оно ушло и не придет, как единорог не появится в мире, где единорогов не существует.
Легче было думать о Глэдис. Непосредственно к нему прикоснулся только шелк ее блузки, но под шелком были тонкие хрупкие руки, гладкая спина. Рискнул бы он поцеловать ее, если бы его ноги не подкосились? Или это значило бы зайти слишком далеко? Его дыхание участилось, и это, как всегда, смутило его. Он прогнал сон и снова подумал о Глэдис… он никогда не думал, что снова увидит ее… однажды коснется ее… Он не мог сказать, как перешел от мысли к грезе…
Он снова обнимал ее, как тогда… Но блузки не было – кожа теплая, и мягкая… рука его медленно спустилась по ее лопатке и ниже скрытых ребер…
Над этим была полная аура реальности. Участвовали все его чувства. Он обонял запах ее волос, губы чувствовали слабый привкус соли ее кожи… и каким-то образом губы не останавливались на месте, они спускались ниже…
Он чувствовал матрац под собой и мрак над собой… но она все еще была в его объятиях, и тело ее было нагим. Он боялся проснуться.
– Глэдис!
Сейчас все исчезнет.
– Ш-ш-ш, Илия. – Она нежно положила пальцы на его губы. – Не говори ничего.
Она могла с тем же успехом просить остановить поток крови.
– Что вы делаете?
– Разве ты не знаешь? Я в постели с тобой.
– Зачем?
– Потому что я так хочу. – Она взялась за ворот его ночной рубашки и застежка распалась. – Не шевелись, Илия. Ты устал, и я не хочу, чтобы ты утомлялся еще больше.
Бейли чувствовал жаркую волну внутри и решил не защищать Глэдис от нее самой.
– Я не от этого устал, Глэдис.
– Нет! – резко сказала она. – Лежи! Я хочу, чтобы ты отдыхал.
Ее губы прижались к его губам, как бы принуждая его лежать спокойно. Он покорился, мельком подумав, что следует приказам, что он в самом деле устал, и пусть лучше делают с ним, чем он сам будет делать. И со стыдом подумал, что это как бы снижает его вину (я тут ни при чем, она заставила). О, дьявол, какая трусость! Какое нестерпимое унижение!
Но эти мысли тоже ушли. Откуда-то взялась тихая музыка, температура в комнате поднялась. Одеяло исчезло, как и ночная одежда Бейли. Его голова была прижата мягким. Он знал, что это мягкое – ее левая грудь, а твердый по контрасту сосок был у его губ.
Она тихо напевала под музыку убаюкивающе приятную незнакомую мелодию.
Она мягко двигалась взад и вперед, ее пальцы пощипывали его подбородок и шею. Он расслабился, довольный, что ничего не делает и предоставляет инициативу ей. Когда она подвинула его руки, он не протестовал и оставил их лежать там, где она их положила.
Он не помогал, а когда ответил нарастающим возбуждением и кульминационной точкой, это было только от бессилия сделать что-то другое.