– Наверное, не то, Глэдис. Это нечто такое, чего я не знаю, но ухитрялся обнаружить только, когда мой мозг полностью расслаблен.
– Ну, и что это значит?
– Пока не знаю, но раз я так сказал, это должно что-то значить. В моем распоряжении примерно час, чтобы постичь это. – Он встал. – Теперь мне пора идти.
Он сделал несколько шагов к двери, но Глэдис бросилась к нему, протягивая руки.
– Подожди, Илия!
Бейли наклонился и поцеловал ее. Долгую минуту они стояли, обнявшись.
– Я еще увижу тебя, Илия?
– Не знаю, – печально сказал он. – Но я надеюсь.
И он пошел искать Дэниела и Жискара, чтобы сделать необходимые приготовления для грядущей конфронтации.
73
Уныние Бейли усилилось, пока он шел по длинной лужайке к дому Фастальфа. Роботы шли рядом, с двух сторон.
– Как зовут Председателя Совета, Дэниел?
– Не могу сказать. Когда о нем упоминали в моем присутствии, его всегда называли Председателем. И я обращался к нему «мистер Председатель».
Жискар сказал:
– Его имя Рутилен Гордер, сэр, но официально его так никогда не называют, а пользуются только титулом. Это создает впечатление непрерывности правительства. Люди, занимающее это положение, индивидуально имеют определенный срок, но «Председатель» существует всегда.
– А этому особо индивидуальному Председателю сколько лет?
– Он стар, сэр. Ему 331 год.
– В добром здравии?
– Противоположного не знаю, сэр.
– Есть какие-нибудь личные характеристики, могущие помочь мне в подготовке?
Жискар, казалось, был поставлен с тупик. Помолчав, он сказал:
– Трудно сказать, сэр. Он работает второй срок. Считается деятельным Председателем. Он много работает и получает результаты.
– Он вспыльчив или терпелив? Властный или отзывчивый?
– Вы сами должны судить о таких вещах, сэр.
– Партнер Илия, – сказал Дэниел, – Председатель выше предвзятости. Он справедлив и беспристрастен в решениях.
– Я уверен в этом, – пробормотал Бейли, – но решения абстрактны, как «Председатель», в то время как индивидуальные Председатели конкретны и могут иметь конкретные мозги. – Он покачал головой. Его собственный мозг имел сильную потребность в конкретизации. Три раза приходила мысль о чем-то и три раза исчезала; теперь он имел собственные комментарии на время прихода этой мысли, но и они пока не помогали.
«Он пришел первым».
Кто пришел первым? Куда?
Ответа у Бейли не было.
74
Фастальф ждал Бейли у двери своего дома. Позади него стоял робот. Бейли уставился отсутствующим взглядом на робота и с некоторым затруднением перевел взгляд на Фастальфа. Он думал о роботах, сам не зная, почему.
– Рад вас видеть снова, доктор Фастальф, – сказал он и протянул руку. После встречи с Глэдис он как-то забыл, что космониты неохотно идут на контакт с землянином.
Фастальф на мгновение замялся, но затем, как бы восторжествовав над осторожностью, слегка пожал протянутую ему руку и выпустил ее.
– Я еще больше рад видеть вас, мистер Бейли. Я страшно тревожился за вас вечером. Гроза была не очень сильной, но землянину она, наверное, казалась ужасной.
– Значит, вы знаете, что случилось?
– Дэниел и Жискар мне все рассказали. Я чувствовал бы себя лучше, если бы они пришли прямо сюда и принесли вас, но они рассудили, что от поврежденной машины до дома Глэдис ближе, и что ваши приказания были исключительно интенсивны и ставили безопасность Дэниела впереди вашей собственной. Они правильно поняли вас?
– Правильно. Я вынудил их оставить меня там.
– Разумно ли это? – Фастальф пропустил Бейли вперед и указал на кресло.
Бейли сел.
– Похоже, что это было самое правильное. Нас преследовали.
– Жискар сообщил. И сказал также, что…
– Пожалуйста, оставим это, доктор Фастальф, – прервал его Бейли. – У меня очень мало времени, а я еще должен задать вам несколько вопросов.
– Давайте, – согласился Фастальф со своей обычной вежливостью.
– Мне намекнули, что вы ставите свои исследования функций мозга выше всего остального, что вы…
– Позвольте я докончу, мистер Бейли: …что я ни перед чем не остановлюсь на этом пути, что я совершенно безжалостен, забыл все понятия о морали и извиню любое зло во имя важности своей работы.
– Да.
– Кто вам сказал это?
– Какое это имеет значение?
– Возможно, никакого. Впрочем, нетрудно догадаться: моя дочь Василия. Я уверен.