– Я верю вам. Не думаю, чтобы вы были настолько прекрасным актером, чтобы обмануть меня с такой искренностью. Но я должен знать, была ли возможность…
– Нет, не было. Чтобы я предвидел такую ситуацию? Чтобы по каким-то причинам намеренно создал это отвратительное вдовство? Ни в коем случае. Это немыслимо, и я этого не замышлял. Мистер Бейли, что бы я ни имел в виду, помещая Джандера в ее дом, я имел в виду благо. А этого я не имел в виду. Говорить о предполагаемом благе – плохая защита, я понимаю, но лучшей я не могу предложить.
– Ладно, оставим это. Но то, что я имею предложить может оказаться решением проблемы.
Фастальф глубоко вздохнул и сел, как-то диковато взглянув на Бейли.
– Вы намекнули на это, вернувшись от Глэдис. Вы сказали, что у вас есть ключ; зачем же вы прогнали меня через… все это?
– Мне очень жаль, но без «всего этого» ключ не имеет смысла.
– Ну, ладно, давайте насчет ключа.
– Так вот: Джандер оказался в положении, которое вы, величайший теоретик роботехники, не предвидели, по вашему собственному утверждению. Он был так приятен Глэдис, что она влюбилась в него и считала своим мужем. Что, если, будучи приятным, он был также и неприятным ей?
– Не вполне улавливаю.
– А вот смотрите. Она несколько скрытна в этом вопросе. Я слышал, что на Авроре сексуальный вопрос не та вещь, которую скрывают любой ценой.
– Мы не передаем этого по гиперволне, – сухо сказал Фастальф, – но не делаем из этого большей тайны, чем из другого личного дела. Мы обычно знаем, кто был чьим последним партнером, и в кругу друзей часто обсуждаем, насколько хорош или плох тот или иной партнер, или они оба. Это просто случайный треп.
– Да, но вы ничего не знали о связи Глэдис в Джандером.
– Я подозревал…
– Это не одно и то же. Она вам ничего не говорила. Вы ничего не заметили. Ваши роботы вам ничего не сообщали. Она держала это в секрете даже от вас, своего лучшего друга. Ясно, что ее роботы получили приказ помалкивать о Джандере, да и сам Джандер наверняка тоже был проинструктирован соответственно.
– Полагаю, что это правильное заключение.
– Почему она так сделала, доктор Фастальф?
– Наверное, по солярианской манере скрытности насчет секса.
– Иначе говоря, она стыдилась?
– У нее не было причин стыдиться, хотя намерение назвать Джандера мужем вызвало бы насмешки.
– Это она могла бы скрыть, не скрывая всего остального. Предположим, что она, как солярианка, стыдилась.
– Ну, и что из этого?
– Никто не радуется, если ему стыдно, и она могла порицать Джандера за это – многие стремятся свалить на кого-то вину за неприятности, в которых виноваты сами.
– Ну, и…?
– Может быть, были случаи, когда вспыльчивая Глэдис разражалась слезами и упрекала Джандера, что он источник ее стыда и несчастья. Она могла быстро успокоиться и извиниться, но не считал ли Джандер, что он и в самом деле такой источник?
– Мог.
– Не мог ли Джандер думать, что, продолжая эти отношения, он делает ее несчастной, а отказавшись, тоже сделает ее несчастной? В обоих случаях он нарушает Первый Закон, и единственным решением может быть полное бездействие. И он вошел в умственное замораживание. Вы сами рассказывали о роботе-телепате, введенном в стасис роботехником.
– Сьюзен Келвин. Значит, вы смоделировали ваш сценарий по этой легенде. Очень изобретательно, но это не пойдет.
– Почему?
– Допустим, что этот рассказ – не просто фантастическая легенда. Давайте примем ее всерьез. Но между ней и ситуацией Джандера нет параллели. Сьюзен Келвин имела дело с невероятно примитивным роботом, какой в наше время не получил бы даже статуса игрушки. Он мог оперировать только такими понятиями: А – создает несчастье; не-А создает несчастье. Отсюда умственное замораживание. А любой современный робот сравнивает, какая из двух ситуаций – А или не-А наносит больше вреда, и быстро выбирает меньшее зло. Шанс, что он сочтет альтернативы абсолютно равными, ничтожен, но даже в таком случае современный робот снабжен фактором случайного выбора и выбирает наугад, совершенно непредсказуемым манером, А или не-А, и следует ему не задумываясь. Он не придет к умственному замораживанию.
– Значит, сам Джандер не мог прийти к умственному замораживанию. Но вы говорили, что вы могли бы произвести это.
– В случае человекоподобного позитронного мозга есть способ отвести фактор случайного выбора, и он целиком зависит от конструкции этого мозга. Даже если вы знаете базисную теорию, это очень длительный и трудный процесс – сбить, так сказать, робота с пути ловко направленными вопросами и приказами, которые в конечном счете приведут к замораживанию. Случайно этого сделать нельзя, и простое существование видимого противоречия в одновременных чувствах любви и стыда не сработает без тщательной количественной подгонки в самых необычных условиях. И мы остаемся, как я уже говорил, с неопределенным шансом как единственной возможностью.