– Кроме любых личных чувств, которые вы имеете или не имеете, на карту поставлено будущее Галактики. Доктор Фастальф желает, чтобы люди исследовали и заселяли новые миры. Если политические последствия смерти Джандера поведут к заселению новых миров роботами, доктор Фастальф уверен, что это будет катастрофой для Авроры и для человечества. Вы, конечно, не захотите участвовать в такой катастрофе.
Василия равнодушно ответила:
– Конечно, нет, если бы я была согласна с доктором Фастальфом. Но я не согласна. Не вижу вреда в том, чтобы работу сделали человекоподобные роботы. Здесь, в Институте, я делаю для этого, что могу. Я глобалистка. Поскольку, доктор Фастальф гуманист, мы с ним политические враги.
Ее ответы были резкими и прямыми. За ними каждый раз следовало молчание, словно она с интересом ждала следующего вопроса. У Бейли было впечатление, что он любопытен ей, забавляет ее.
– Давно вы член этого Института?
– Со дня его основания.
– Много в нем членов?
– Я бы сказала – примерно треть аврорских роботехников члены Института, но лишь половина их в действительности живет и работает здесь.
– Другие члены Института разделяют вашу точку зрения на исследование других планет роботами? Все возражают против мнения доктора Фастальфа?
– Думаю, что большинство – глобалисты, но точно не знаю. Спросите их.
– Доктор Фастальф член Института?
– Нет.
– Не странно ли? Я бы считал, что уж кто-кто, а он должен быть членом.
– Так уж вышло, что мы не хотели. Вероятно, менее важно, что и он не хотел.
– Это еще более удивительно.
– Не думаю. – Затем, как бы подстегиваемая внутренним раздражением, побуждавшим ее сказать что-то еще, продолжала: – Он живет в городе Эос. Полагаю, вы знаете, что означает это название?
Бейли кивнул.
– Эос – древнегреческая богиня утренней зари, как Аврора – древнеримская.
– Точно. Доктор Фастальф живет на планете Утренней Зари, но сам в зарю не верит. Он не понимает нужного метода экспансии через Галактику, превращения Зари Космонитов в обширный Галактический День. Исследование Галактики роботами – единственный практический путь для выполнения этой задачи, а он не принимает его… и нас.
– Почему единственный метод? – медленно сказал Бейли. – Аврора и другие Внешние миры исследовались и заселялись людьми, а не роботами.
– Поправка: землянами. Напрасная и неэффективная процедура, и мы не позволим землянам стать следующими поселенцами. Мы стали космонитами, долгоживущими и здоровыми, и наши роботы бесконечно более разносторонние и гибкие, чем те, что были у первых поселенцев нашего мира. Теперь другое время, и сегодня только роботы могут вести исследования.
– Предположим, вы правы, а доктор Фастальф ошибается; но и в этом случае его точка зрения логична. Почему он и Институт не принимают друг друга? Только потому, что не согласны в одном этом пункте?
– Нет, несогласие – это, в общем-то, мелочь. Есть более основательный конфликт.
Бейли подождал, но она ничего не добавила к своему замечанию. Показать раздражение он счел небезопасным и поэтому спросил осторожно и спокойно:
– Что за более основательный конфликт?
Василия явно развеселилась. Линии ее лица как-то смягчились и на миг она стала еще более похожа на Глэдис.
– Вы не догадаетесь, пока я вам не объясню.
– Поэтому я и спрашиваю, доктор Василия.
– Так вот, землянин, я слышала, что земляне короткоживущие. Это верно?
Бейли пожал плечами.
– Некоторые доживают до ста лет по земному времени – примерно до ста тридцати по метрическому аврорскому.
– А сколько вам?
– Сорок пять земных, шестьдесят метрических.
– А мне шестьдесят шесть метрических, и я надеюсь прожить еще триста – если буду осторожна.
Бейли развел руками.
– Поздравляю вас.
– Тут есть свои невыгодные стороны.
– Сегодня утром я слышал, что за три или четыре столетия накапливается много, очень много потерь.
– Боюсь, что да. Но зато накапливается много, очень много получений. В итоге – баланс.
– Каковы же тогда невыгодные стороны?
– Вы, наверное, не ученый.
– Я – следователь, инспектор, полицейский, если хотите.
– Но вы знаете ученых своего мира.
– Встречал кое-кого, – осторожно ответил Бейли.
– Вы знаете как они работают? Мне говорили, что на Земле они кооперируются по необходимости. При их короткой жизни у них самое большее – полстолетия активной работы. Меньше семидесяти метрических. За это время мало что можно сделать.