– Если не считать убийства Джандера.
– Это не убийство. Джандер всего лишь робот. А от вреда большего, чем нападение, нас защищает Совет. Комитет Личной защиты очень косо смотрит на любое действие, которое не справедливо марает репутацию или общественное положение отдельного гражданина. Аврорец, действуя как вы, имел бы серьезные неприятности. А что касается землянина…
– Я приехал для расследования, полагаю, по приглашению Совета. Не думаю, что доктор Фастальф привез меня сюда без разрешения Совета.
– Возможно, но это не дает вам право переходить границы честного расследования.
– И вы намерены заявить это в Совете?
– Я намерен пойти к главе Института…
– Как его зовут, кстати?
– Келдин Амадейро. Я попрошу его рассказать об этом в Совете – а он член Совета, лидер глобалистской партии. Так что для вас лучше сказать Глэдис, что я абсолютно не виновен.
– Я бы хотел этого, мистер Гремионис, поскольку предполагаю, что вы и в самом деле невиновны, но как я могу сменить предположение на уверенность, если вы не позволяете мне задать вам кое-какие вопросы?
Гремионис заколебался, а затем с некоторым вызовом откинулся на спинку стула, заложив руки за голову.
– Спрашивайте. Мне нечего скрывать. А потом вы вызовете Глэдис прямо по моему трехмерному передатчику и скажете ей, иначе у вас будут большие неприятности.
– Понятно. Но сначала скажите: давно ли вы знакомы с доктором Василией?
Гремионис помялся и сказал напряженно:
– Почему вы об этом спрашиваете? При чем это тут?
Бейли вздохнул, и его унылое лицо стало еще печальнее.
– Напомню вам, мистер Гремионис, что вам нечего скрывать и что вы хотите убедить меня в своей невиновности, а я, в свою очередь, должен убедить в этом Глэдис. Так что скажите, давно ли вы знакомы с доктором Василией. Если незнакомы – так и скажите… но с моей стороны честно будет сказать вам: доктор Василия утверждает, что вы знаете ее и знаете настолько хорошо, что предлагали себя ей.
Гремионис выглядел скорбно. Он сказал дрожащим голосом:
– Не знаю, почему люди делают из этого что-то особенное. Предложить – дело вполне естественное и никого другого не касается. Вы землянин, вот вы и поднимаете шум вокруг этого.
– Как я понял, она не приняла вашего предложения.
– Принять или отказать – целиком ее дело. Были такие, что предлагали себя мне, а я отказал. Подумаешь, какая важность.
– Ну, ладно. Давно вы знакомы с ней?
– Лет пятнадцать.
– Вы знали ее, когда она жила у доктора Фастальфа?
– Тогда я был мальчишкой, – краснея, сказал Гремионис.
– Как вы с ней познакомились?
– Когда я закончил обучения как личный художник, меня пригласили сделать дизайн ее гардероба. Ей понравилось, и она стала пользоваться моими услугами – исключительно в смысле одежды.
– Не по ее ли рекомендации вы получили свое теперешнее положение официального личного художника для членов Института?
– Она признавала мою квалификацию. Меня проверили другие, и я добился положения согласно моим достоинствам.
– Она рекомендовала вас?
– Да, – неохотно признал Гремионис.
– И вы только из благодарности предложили ей себя?
Гремионис скорчил гримасу.
– Это… это отвратительно! Только землянин мог подумать такое. Мое предложение означало только, что мне было приятно его сделать.
– Из-за того, что она привлекательна и сердечна?
– Ну, – нерешительно сказал Гремионис, – я бы не сказал, что она сердечна. Но, конечно, привлекательна.
– Мне сказали, что вы предлагаете себя всем без разбора.
– Это вранье. Кто это сказал?
– Не знаю, стоит ли мне отвечать на этот вопрос. Не думаете ли вы, что если я стану ссылаться на вас как на источник некрасивой информации, то вы будете со мной откровенны?
– Ну, ладно, кто бы не сказал – он соврал.
– Может, это было просто драматическое преувеличение. Вы многим предлагали себя до доктора Василии?
Гремионис отвел глаза.
– Одной или двум. Ничего серьезного.
– А доктор Василия была для вас чем-то серьезным?
– Ну…
– Как я понял, вы предлагали ей себя несколько раз, что полностью противоречит аврорским обычаям.
– Ох, аврорские обычаи… – яростно начал Гремионис. – Послушайте, мистер Бейли, могу я говорить с вами конфиденциально?
– Да. Все мои вопросы имеют целью уверить меня, что вы не имеете отношения к смерти Джандера. Как только я буду удовлетворен, можете быть уверены, что я сохраню в тайне все ваши замечания.