– Но вы не думаете, что это так?
– Нет! – закричал Гремионис. – Я ничего не понимаю в роботехнике. Ничего! Как бы мне не объясняли ее, я все равно не пойму. И не думаю, чтобы Глэдис понимала. Кстати, я никогда ни с кем не разговаривал о роботехнике. И никто ничего не намекал мне насчет нее. И доктор Василия ничего такого не советовала. Ваша насквозь гнилая теория не сработала. Забудьте о ней!
Он снова сел, сложил руки на груди и крепко сжал губы.
Если взрыв Гремиониса нарушил линию атаки Бейли, то он ничем не показал этого.
– Я понимаю вас. Но все-таки вы часто виделись с Глэдис?
– Да.
– Вы повторяли свои предложения и она не обижалась; а ее постоянные отказы не обижали вас?
Гремионис пожал плечами.
– Я предлагал вежливо. Она отказывала мягко. На что же обижаться?
– Как вы проводили время вдвоем? Секс исключался, о роботехнике вы не разговаривали. Что вы делали?
– Разве в дружбе нет больше ничего, кроме секса и роботехники? Нам было что делать. Во-первых, разговаривали. Она очень интересовалась Авророй, и я рассказывал. А она рассказывала мне о Солярии – это адская дыра. Я скорее предпочел бы жить на Земле… не в обиду вам будь сказано. И еще ее покойный муж. Дрянной у него был характер. У бедной Глэдис была тяжелая жизнь… Мы ходили на концерты, я водил ее в Институт Искусства, и мы работали вместе, как я уже говорил вам, над ее и моими дизайнами. Честно говоря, я не думаю, что работа на роботов хорошо оплачивается, но у каждого, знаете ли, свое мнение. Ее, кажется, забавляло, когда я объяснял ей, почему важно правильно стричь волосы – у нее-то волосы не совсем в порядке. Но большей частью мы гуляли.
– Куда ходили?
– Никуда специально. Просто гуляли. У нее такая привычка, потому что она воспитывалась на Солярии. Вы ведь были там? Там громадные поместья на одного-двух человек, не считая роботов. Можно пройти целые мили и никого не встретить, и Глэдис говорила – словно вся планета твоя. На Авроре такое ощущение у нее утратилось.
– Вы хотите сказать, что она хотела быть собственницей планеты?
– Глэдис? Конечно, нет! Она говорила только, что утратила ощущение быть наедине с природой. Сам я этого не понимаю, и подсмеивался над ней. Конечно, солярианские ощущения нельзя перенести на Аврору. Очень много народу, особенно в городском районе Эос, а роботы не запрограммированы держаться вне поля зрения, как на Солярии. В сущности, все аврорцы ходят вместе с роботами. Ну, я знаю несколько очень приятных дорог, где не очень много народу, и Глэдис радовалась.
– И вы тоже?
– Только потому, что был с Глэдис. Аврорцы тоже много гуляют, но я, должен признаться, не любитель. Сначала у меня протестовали мышцы, и доктор Василия смеялась надо мной.
– Она знала, что вы ходите на прогулки?
– Да, я однажды пришел, хромая, пришлось объяснить. Она смеялась и говорила, что это хорошая идея и лучший способ уговорить ходока принять предложение – это ходить вместе. «Держитесь, – говорила она, – и она отменит свой отказ и сама предложит себя». Этого, правда, не произошло, но постепенно я и сам полюбил прогулки.
Он, похоже, преодолел свою вспышку злости и теперь был в хорошем настроении. Он даже улыбался, видимо, вспоминая прогулки. И Бейли улыбался в ответ.
– Итак, Василия знала, что прогулки продолжаются.
– Полагаю, что да. Я начал брать выходные и в среду и в четверг, потому что это соответствовало выбранному Глэдис графику, и доктор Василия иногда шутила над моими СЧ-прогулками, когда я приносил ей какие-нибудь эскизы.
– Доктор Василия никогда не присоединялась к прогулкам?
– Конечно, нет.
– Я думаю, вас сопровождали роботы?
– Ясное дело. Один мой, один Глэдис. Но они шли стороной, а не по пятам – по аврорской привычке, как говорила Глэдис. Она хотела солярианского уединения. Я вынужден был согласиться, хотя сначала у меня болела шея – я вертел ею, чтобы видеть, со мной ли Бронджи.
– А какой робот сопровождал Глэдис?
– Не всегда один и тот же. И он держался в стороне, так что я не вступал с ним в разговор.
– А как насчет Джандера? Он когда-нибудь ходил? В этом случае вы бы его запомнили?
– Человекоподобного? Конечно, запомнил бы. Но он никогда не ходил с нами. Я думаю, она считала его слишком ценным для таких обязанностей, какие выполнит любой обычный робот.
– Вы тоже так считали?
– Это ее робот. Мне нет до него дела.