– Вы ни разу не видели его?
– Нет.
– И она ничего о нем не говорила?
– Не помню такого случая.
– Вас это не удивляло?
– Нет. Зачем говорить о роботах?
Бейли пристально взглянул в лицо Гремиониса.
– Вы никогда не задумывались об отношениях Глэдис и Джандера?
– Вы хотите сказать, что между ними был секс?
– Вы были бы удивлены?
– Такое бывает, – флегматично сказал Гремионис. – Ничего особенного. Человек может иногда пользоваться роботом, если захочет. А человекоподобный робот, наверное, полностью человекоподобен.
– Полностью.
– Ну, тогда женщине трудно устоять.
– Но перед вами она устояла. Разве вам не досадно, что она предпочла вам робота?
– Ну, если так было – а я не уверен, что это правда – горевать не о чем. Робот есть робот. Женщина с роботом или мужчина с роботом – это просто мастурбация.
– Вы честно не знали об этих отношениях? И не подозревали?
– Даже мысли такой не было.
– Не знали, или знали, но не обращали внимание?
Гремионис нахмурился.
– Опять вы напираете. Чего вы от меня хотите? Вот вы сейчас вбили мне это в голову и напираете, и мне начинает казаться, что я, может, задумывался о чем-то таком. Но я ничего этого не чувствовал, пока вы не начали задавать вопросы.
– Вы уверены?
– Уверен. Не изводите меня.
– Я вас не извожу. Просто я хотел бы знать: если вы знали, что Глэдис регулярно занимается сексом c Джандером, и знали, что она никогда не возьмет вас в любовники, возможно ли, чтобы вы не хотели устранить Джандера, к которому ревновали…
В этот миг Гремионис распрямился, как пружина, и бросился на Бейли с громким нечленораздельным криком. Бейли инстинктивно откинулся назад и упал вместе со стулом.
51
Сильные руки тотчас подняли его. Бейли понял, что это руки робота. Как легко забыть о них, когда они неподвижно и молча стоят в нишах. Однако, это был не Дэниел и не Жискар, а Бронджи, робот Гремиониса.
– Сэр, – сказал Бронджи несколько ненатуральным голосом, – я надеюсь, вы не ушиблись?
Где же Дэниел и Жискар?
Ответ пришел сам собой. Роботы быстро поделили работу между собой. Дэниел и Жискар быстро сообразили, что опрокинувшийся стул меньше повредит Бейли, чем обезумевший Гремионис, и бросились на хозяина. Бронджи, видя, что он там не нужен, стал помогать Бейли.
Тяжело дышавший Гремионис был полностью обездвижен в осторожном захвате роботов Бейли. Он сказал чуть ли не шепотом:
– Отпустите меня. Я овладел собой.
– Да, сэр, – сказал Жискар.
– Конечно, сэр, – сказал Дэниел почти медовым тоном.
Они отпустили руки, но некоторое время не отходили от него. Гремионис огляделся, поправил одежду и сел. Он все еще порывисто дышал и волосы его были в беспорядке.
Бейли стоял, положив руку на спинку стула.
– Простите, мистер Бейли, – сказал Гремионис, – что я утратил контроль над собой. Со мной не случалось такого за всю мою взрослую жизнь. Вы обвинили меня в… р-ревности. Порядочный аврорец не должен употреблять это слово, но мне не следовало забывать, что вы землянин. Оно встречается только в старинных романсах, да и то обычно после первой буквы ставится тире. У вас, конечно, не так, я понимаю.
– Я тоже извиняюсь, мистер Гремионис, что мое полное незнание аврорских обычаев привело меня на неверный путь. Уверяю вас, что такой ляпсус не повториться. – Он сел. – Наверное, больше не о чем говорить.
Гремионис, казалось, не слушал его.
– Когда я был маленьким, я иногда толкал других, и меня толкали, но роботы и не думали разнимать нас.
– Если позволите, – сказал Дэниел, – я объясню, партнер Илия. Было установлено, что полное пресечение агрессивности в очень юном возрасте ведет к нежелательным последствиям. Поэтому некоторые игры, включая физические соревнования, разрешались и даже одобрялись – при условии, чтобы не было реального вреда. Роботы, ухаживающие за малышами, программировались так, чтобы они различали шансы и уровень вреда, который мог быть причинен. Я, например, в этом смысле запрограммирован неправильно и не гожусь для охраны малолетних, и Жискар тоже.
– Такое агрессивное поведение в юношестве останавливается? – спросил Бейли.
– Да, постепенно, когда уровень вреда может повыситься, и желательно развитие самоконтроля.
– К тому времени, – сказал Гремионис, – когда я поступал в высшую школу, я, как и все аврорцы, знал прекрасно, что соревнование покоится на сравнении мыслительных способностей и таланта…