– А физических состязаний никаких? – спросил Бейли.
– Они есть, но лишь те, что не включают умышленного физического контакта с намерением покалечить… Но со времени своей юности я никогда ни на кого не нападал, хотя у меня было к этому множество случаев, уверяю вас, но до этой минуты я всегда умел владеть собой. Правда, никто никогда не обвинял меня в… этом.
– В любом случае, – сказал Бейли, – ничего хорошего из нападения не получится, если рядом с каждым соперником стоит робот.
– Конечно. Тем более оснований для меня стыдиться, что я потерял самоконтроль. Надеюсь, вы не упомянете об этом в своем рапорте.
– Будьте уверены, я никому не скажу. Это не касается дела.
– Спасибо. Вы сказали, что интервью кончено?
– Думаю, да.
– В таком случае, вы скажете Глэдис, что я не при чем в деле Джандера?
Бейли заколебался.
– Я скажу ей, что это мое мнение.
– Прошу вас, скажите посильнее, чтобы она была полностью уверена в моей непричастности; особенно, если она была привязана к роботу из сексуальных побуждений. Я не могу вынести, если она подумает, что я… р… р… Она солярианка и может так подумать.
– Да, могла бы, – задумчиво сказал Бейли.
– Но видите ли, – быстро заговорил Гремионис, – я ничего не понимаю в роботах, и ни доктор Фастальф, ни доктор Василия, и никто другой ничего не говорили мне о том, как они работают. Я имею в виду – у меня не было никакой возможности разрушить Джандера.
Бейли, казалось, глубоко задумался, а затем сказал с явной неохотой:
– Я ничего не могу сделать, кроме как поверить вам. Я ничего не знаю. Возможно – я говорю это без намерения оскорбить – вы, или доктор Василия, или вы оба – лжете. Я слишком мало знаю о внутренней природе аврорского общества и легко могу оказаться в дураках. И все-таки я могу только поверить вам. Но я не могу сказать Глэдис больше того, что, по моему мнению, вы ни в чем не виноваты. Я могу сказать только «по моему мнению». Я уверен, что она найдет это достаточно сильным.
– Ну, тогда и я удовлетворюсь этим. Если это может помочь, я дам вам слово аврорского гражданина, что я невиновен.
Бейли чуть заметно улыбнулся.
– Я не стал бы сомневаться в вашем слове, но моя работа требует только объективных доказательств. – Он встал. – Не истолкуйте неправильно то, что я вам скажу, мистер Гремионис. Вы просите меня, чтобы я успокоил Глэдис, потому что вы хотите сохранить ее дружбу.
– Очень хочу, мистер Бейли.
– И вы намерены снова предложить себя ей.
Гремионис покраснел.
– Да.
– Могу ли я дать вам совет, сэр? Не делайте этого.
– Держите ваши советы при себе. Я не намерен следовать им.
– Я хочу сказать – не делайте этого по обычной официальной процедуре, а просто – Бейли опустил глаза, чувствуя непривычное смущение – обнимите и поцелуйте ее.
– НЕТ, – сказал Гремионис убежденно. – Ни одна аврорская женщина не потерпит такого. И мужчина тоже.
– Мистер Гремионис, не забывайте, что Глэдис солярианка, у них другие обычаи и традиции. На вашем месте я бы попробовал.
Бейли смотрел в пол, скрывая внезапную ярость. Кто ему Гремионис, чтобы давать ему такой совет? Зачем советовать другому сделать то, что он, Бейли, мечтал сделать сам?
Часть тринадцатая
Амадейро
52
Бейли снова вернулся к делу и сказал более низким, чем обычно баритоном:
– Мистер Гремионис, вы упоминали имя главы Роботехнического Института; не повторите ли вы мне его?
– Келдин Амадейро.
– Есть какая-нибудь возможность добраться до него отсюда?
– И да, и нет. Вы можете добраться до его секретаря или до его заместителя, но до него самого – вряд ли. Он, я слышал, неприветливый тип. Сам-то я, конечно, не знаком с ним. Я видел его, но никогда не разговаривал с ним.
– Значит, он не пользуется вами как дизайнером одежды или для личного ухода?
– Не знаю, пользуется ли он чьими-нибудь услугами, но по его виду похоже, что да.
– Я хотел бы попытаться добраться до него, несмотря на его репутацию неприветливого. Если у вас есть трехмерка, вы не будете возражать, если я ею воспользуюсь?
– Бронджи может сделать для вас вызов.
– Нет, я думаю, это сделает мой партнер Дэниел, если вы не против.
– Нисколько не против. Аппарат там, идите за мной. Номер 75-30, абонент 20.
– Спасибо, сэр, – поклонился Дэниел.
Комната была совершенно пуста. В одной ее стороне стоял тонкий столбик высотой в половину человеческого роста; он заканчивался плоской поверхностью, на которой стоял сложный прибор. Столбик стоял в центре круга, выделявшегося серым на светло-зеленом полу. Рядом был такой же круг, но без столбика.