– Это необычный цвет неба? – спросил он.
– Нет, партнер Илия, это гроза.
– Она у вас часто бывает?
– В это время года – да.
– И она приносит такой холод?
– Да, но садитесь в машину. Там теплее.
Бейли пошел к машине, но вдруг спохватился:
– Подождите, я не спросил Гремиониса, где офис Амадейро.
– Не нужно, – сказал Дэниел. – У друга Жискара в банке памяти есть карта Института, он отвезет нас в административное здание. Офис доктора Амадейро, скорее всего, там.
– По моим сведениям, – сказал Жискар, – офис доктора Амадейро в административном здании. Если же доктора случайно не окажется, то его дом рядом.
И Бейли снова оказался между роботами. Он особенно радовался теплому телу Дэниела, но и похожий на текстиль верхний слой Жискара не был приклеен и не был таким холодным, как голый металл его тела.
Дэниел, возможно, намереваясь отвлечь Бейли от вида Снаружи, спросил:
– Партнер Илия, откуда вы узнали, что доктор Василия поощряла мистера Гремиониса интересоваться мисс Глэдис? Я не заметил, чтобы вы получали какую-то очевидную информацию.
– Я и не получал. Я был в отчаянии и разыграл дальний прицел. Глэдис рассказывала, что Гремионис был заинтересован ей и предлагал себя несколько раз. Я подумал, что он мог убить Джандера из ревности. Правда, я не думал, что он настолько силен в роботехнике, но, узнав, что дочь доктора Фастальфа роботехник и очень похожа на Глэдис, я задумался, не был ли Гремионис сначала очарован Василией – тогда убийство могло быть результатом заговора этих двоих. Легким намеком на существование такого заговора я добился свидания с Василией.
– Но ведь заговора не было, – возразил Дэниел, – по крайней мере, в том, что касается разрушения Джандера. Василия и Гремионис не могли бы произвести разрушение, даже если бы работали сообща.
– Согласен. Однако же, Василию разволновал намек на связь ее с Гремионисом. Почему? Когда Гремионис рассказал, что сначала увлекся Василией, а потом Глэдис, я подумал, что связь между Гремионисом и Василией была, возможно, непрямой, если Василия поощряла переход Гремиониса к Глэдис по какой-то причине, более отдаленно связанной со смертью Джандера. В конце концов, какая-то связь между Гремионисом и Василией была: это показала реакция Василии на первый намек.
Мои подозрения оказались правильными. Василия переключила Гремиониса с одной женщины на другую. Гремионис был поражен, что я об этом знаю, и это тоже оказалось полезным, поскольку, будь дело совершенно невинным, не было бы причин делать из него тайну – а тайна явно была. Вы помните, Василия не упоминала, что уговаривала Гремиониса заняться Глэдис. Когда я сказал, что Гремионис предлагал себя Глэдис, Василия сделала вид, будто впервые слышит об этом.
– Но что тут важного, партнер Илия?
– Это мы найдем. Мне кажется, что важны тут не Гремионис и не Василия, а какое-то третье лицо. Если это касается дела Джандера, то третье лицо должно быть более умелым роботехником, чем Василия – им может быть Амадейро. Я намекнул ему на существование заговора, намеренно указав на то, что допрашивал Гремиониса и говорю это из его дома – и это тоже сработало.
– Но я все-таки не понимаю, что все это означает.
– И я тоже – но есть кое-какие соображения. Может, узнаем что-нибудь у Амадейро. Наше положение так скверно, что мы ничего не потеряем, догадываясь и рискуя в азартной игре.
Во время этого разговора машина сделала прыжок и пошла на умеренной высоте. Она обошла линию кустарника и прибавила скорость над травянистыми участками и гравийными дорожками.
– Жискар, – спросил Бейли, – вы записывали разговоры, которые велись в вашем присутствии?
– Да, сэр.
– И можете воспроизвести их, если понадобится?
– Да, сэр.
– И можете найти какое-то отдельное предложение, сказанное той или иной особой?
– Да, сэр. Вам нет нужды прослушивать всю запись.
– А вы можете быть свидетелем в суде?
– Нет, сэр. Достаточно умелой командой можно заставить робота лгать, и тут не помогут никакие увещевания или угрозы судьи, поэтому закон мудро считает робота неправомочным свидетелем.
– В таком случае, какая польза от вашей записи?
– Это совсем другое дело, сэр. Запись нельзя заменить простой командой, ее можно только стереть. Такая запись может быть признана как очевидность. Точных прецедентов, однако, не было, и признать ее или нет – зависит от дела и от судьи.