– Ноль семь, ноль пять по аврорианскому времени. Завтрак будет через физиологические полчаса. – Он сказал это с полной серьезностью, хотя человек нашел бы тут повод улыбнуться.
Заговорил Жискар – голос у него был не таким приятным и менее богат интонациями, чем у Дэниела.
– Сэр, другу Дэниелу и мне нельзя входить в Личную. Если вы войдете в нее и сообщите нам, что вам может потребоваться, мы немедленно принесем.
– Да, конечно. – Бейли сел, сбросил ноги с кровати и встал. Жискар немедленно начал снимать постельное белье.
– Не отдадите ли мне вашу пижаму, сэр?
Бейли колебался всего секунду. Говорил ведь всего только робот. Он разделся и протянул пижаму Жискару, который взял ее, благодарно наклонив голову.
Бейли с отвращением оглядел себя, вдруг застеснявшись немолодого тела, которое наверняка выглядело много хуже, чем тело Фастольфа, хотя тот был втрое его старше.
Машинально он поискал взглядом шлепанцы, но не увидел ничего похожего. Предположительно, ему они не требовались. Пол под ногами казался теплым и мягким.
Он вошел в Личную и потребовал инструкций. С другой стороны несуществующей стены Жискар старательно объяснил механизм обривателя и датчика зубной пасты, растолковал, как перевести смывное устройство в автоматический режим и как регулировать температуру душа.
Все было несравненно роскошнее и продуманней того, что предлагала Земля, и отсутствовали перегородки, из-за которых доносились бы шорохи и невольные звуки какого-то другого человека, чье невидимое присутствие он стоически игнорировал, чтобы сохранить иллюзию уединенности.
«Изнеженность!» – думал про себя Бейли, используя всю эту роскошь. Но изнеженность, с которой (как он уже знал) ему удастся свыкнуться, Если он задержится на Авроре, то возвращение на Землю будет сопряжено с бытовым шоком… особенно из-за Личной. Он надеялся, что привыкать заново ему долго не придется, но он также надеялся, что земляне, заселяя новые миры, не сделают фетиша из коммунальной Личной.
Может быть, думал Бейли, именно так и следует определять изнеживающую роскошь – то, к чему легко привыкаешь.
Бейли вышел из Личной, завершив различные процедуры, блестя гладким подбородком, сверкая зубами, вымытый и высушенный с головы до ног.
– Жискар, где я могу найти деодорант? – спросил он.
– Я не понял, сэр, – ответил Жискар, и Дэниел поспешил вмешаться:
– Когда вы включили датчик пены, партнер Элайдж, это создало эффект деодоранта. Прошу извинить друга Жискара – у него нет моего земного опыта.
Бейли с сомнением поднял брони и начал одеваться с помощью Жискара.
– Как вижу, вы с Жискаром, – сказал Бейли, – продолжаете меня опекать на каждом шагу. Были хоть какие-нибудь признаки попытки разделаться со мной?
– Пока никаких, партнер Элайдж, – сказал Дэниел. – Тем не менее благоразумие подсказывает, что другу Жискару и мне следует все время быть с вами, насколько это возможно.
– А почему, Дэниел?
– По двум причинам, партнер Элайдж. Во-первых, мы можем оказать зам помощь, когда вы сталкиваетесь с аспектами аврорианской культуры или обычаями, вам не знакомыми. Во-вторых, друг Жискар в особенности способен фиксировать и воспроизводить каждое слово всех ваших разговоров. Вам это может пригодиться. Если помните, когда вы разговаривали с доктором Фастольфом и с мисс Глэдией, я и друг Жискар временами находились в отдалении или в соседней комнате.
– Так что Жискар эти разговоры не зафиксировал?
– Нет, зафиксировал, партнер Элайдж, но с затруднениями, и, возможно, четкость местами будет не такой, какой мы добивались. Будет лучше, если мы сможем находиться в предельной близости от вас.
– Дэниел, – спросил Бейли, – ты полагаешь, мне будет спокойнее, если я буду видеть в вас гидов и записывающие устройства, а не охранников? Почему просто не прийти к выводу, что в качестве охранников вы совершенно бесполезны. Поскольку до сих пор покушений на меня не было, почему нельзя заключить, что и в будущем ждать их нечего?
– Нет, партнер Элайдж, это было бы неосторожным. Доктор Фастольф чувствует, что его враги очень вас опасаются. Они уже пытались убедить председателя, чтобы он отказал доктору Фастольфу в разрешении вызвать вас сюда, и, конечно, не прекратят добиваться, чтобы он распорядился незамедлительно отправить вас на Землю.
– Такого рода мирная оппозиция делает охрану ненужной.
– Да, сэр. Однако если у оппозиции есть основания бояться, что вы очистите доктора Фастольфа от обвинений, они могут решиться на крайние меры. Вы ведь все-таки не аврорианец, и по отношению к вам внутренний запрет, исключающий насилие на нашей планете, может оказаться недостаточно сильным.
– Тот факт, – сказал Бейли кисло, – что я пробыл здесь целый день и ничего не произошло, должен их заметно успокоить и снизить возможность насильственных действий.
– Да, это представляется вероятным, – ответил Дэниел, ничем не выдав, что уловил иронию в голосе Бейли.
– С другой стороны, – продолжал Бейли, – если я продвинусь в моих розысках, опасность тотчас возрастет.
Дэниел взвесил услышанное и сказал:
– Это выглядит логичным выводом.
– А потому вы с Жискаром будете меня сопровождать повсюду, на тот случай, что я справлюсь со своей работой чересчур удачно.
Дэниел снова ответил не сразу.
– Ваша формулировка, партнер Элайдж, ввергает меня в недоумение, но, кажется, вы правы.
– В таком случае, – объявил Бейли, – я готов позавтракать, хотя моему аппетиту и не способствует сообщение, что альтернативой к неудаче является попытка меня прикончить.
32
Фастольф улыбнулся Бейли через накрытый к завтраку стол.
– Как вам спалось, мистер Бейли?
Бейли завороженно изучал кусок ветчины. Его необходимо было резать ножом. Он был волокнистый. С одного бока тянулась полосочка жира. Короче говоря, ветчина не прошла обработку. А в результате вкус у нее был гораздо ветчиннее, если можно так выразиться.
А еще – жареные яйца с уплощенным полушарием желтка в центре, окаймленным белком. Прямо-таки ромашки, которые Бен однажды показал ему на лугу, там дома. Умозрительно он знал, как выглядит яйцо до обработки, и знал, что оно содержит желток и белок, но ни разу в жизни не видел, чтобы они оставались разделенными перед самым употреблением в пищу. Даже на космолете, когда он летел сюда, даже на Солярии в кушаньях из яиц желток и белок всегда были перемешаны.
Он вздрогнул и посмотрел на Фастольфа.
– Прошу прощения?
– Как вам спалось? – терпеливо повторил Фастольф.
– Неплохо. Возможно, я бы все еще спал, если бы не антисонник.
– А, да. Не совсем то обхождение, на какое имеет право гость, но я подумал, что вы, возможно, захотите начать пораньше.
– Вы абсолютно правы. Да и я не совсем гость. Некоторое время Фастольф ел молча, потом отхлебнул горячего напитка и сказал:
– Ночью на вас не снизошло озарение? Быть может, вы проснулись с новым подходом, с новой идеей?
Бейли подозрительно посмотрел на Фастольфа, но сарказма не заметил и, поднося напиток к губам, сказал:
–Боюсь, что нет. Я в том же тупике, что и накануне. – Он отпил и невольно поморщился.
– Мне очень жаль, – сказал Фастольф. – Вам этот напиток неприятен?
Бейли буркнул что-то нечленораздельное и сделал еще глоток.
– Это всего лишь кофе, – объяснил Фастольф. – Без кофеина.
Бейли нахмурился:
– Вкус на кофе непохож и… Извините меня, доктор Фастольф, надеюсь, я не покажусь вам параноиком, но только что мы с Дэниелом полушутя обсудили вероятность нападения на меня – то есть пошучивал я, а Дэниел был вполне серьезен. И, по-моему, один из способов, какой они могут употребить против меня… – Он неловко замолчал.
Брови Фастольфа взлетели вверх. Он со словами извинения взял у Бейли чашку и понюхал ее. Затем зачерпнул немножко ложечкой и попробовал.
– Абсолютно нормальный кофе, мистер Бейли. Вас не пытаются отравить.