В общем, свою мысль я донёс: за прошедший год я многому научился. С каждой новой идеей приходили улучшенные способы что-то делать, и ещё больше идей. Инструменты плотников теперь были лучше некуда, и я значительное время проводил в новой кузнице с моим отцом. У него была прорва мыслей о том, какие можно сделать улучшения, и вскоре мы обеспечили каменщиков улучшенными инструментами для резки и обтёсывания камня.
Так что когда я пошёл бродить прошлой ночью, безоружным я не был. С собой я нёс тот самый меч, который сделал для меня отец, хотя зачаровал его я сам. Эта штука была настолько чертовски острой, что пугала меня — меч мог легко резать толстую древесину, и даже металл. Дориан немного научил меня им пользоваться, и это, в совокупности с моими магическими защитами, давало мне достаточную уверенность в том, что мне почти нечего было бояться со стороны разбойников или ночных похитителей.
Большую часть ночи я провёл неподвижно. Но не спал, хотя несколько раз это казалось мне соблазнительным. Моя неподвижность была неподвижностью охотника, ждущего жертву. В темноте мои глаза были по большей части бесполезны, но слух мой обострился, и у меня были и другие органы чувств. Я раскинул своё сознание настолько широко, насколько было возможно, нащупывая в ночи всё необычное. Я чувствовал животных, которые спали в своих норах, и ночных охотников, вроде сов, ищущих себе пищу во тьме. Деревья тихо двигались на ветру, успокаивая мой бдительный дух, а звук медленно текущей мимо дома мельника реки услаждал слух.
Я ничего не нашёл. Значило ли это, что виновники ждали другой ночи, или что они знали о моём бдении, я понятия не имел.
Яркий полдень наступил рано. К моему удивлению, Пенни по-прежнему спала рядом со мной, и я ощутил укол вины за то, что она из-за меня потеряла так много сна. К моему вящему неудовольствию, она была одета в мягкую льняную ночнушку — тем не менее, препятствием та была небольшим. Мне в голову пришла гениальная мысль: возможно, я смогу искупить свои проступки прошлой ночью?
Её глаза распахнулись, когда я провёл ладонью по её филейным частям.
— И что ты, по-твоему, делаешь? — спросила она.
Это был чертовски глупый вопрос, но с прошлого года я успел усвоить несколько вещей о том, как надо говорить с женщинами.
— Ну, когда я только проснулся, то подумал, что наверняка ещё сплю, обнаружив рядом со мной такую восхитительную женщину, но теперь мои ощущения говорят мне, что ты наверняка реальна, — сказал я, проводя ладонью вверх по её пояснице.
— Не думай, что я тебе так легко дамся, — сказала она, встала с кровати, и принялась одеваться. Она всё же оказала мне услугу, позволив мне наблюдать за процессом… чистое зло, а не женщина.
— Я всё ещё не понимаю, в чём смысл… мы всё равно венчаемся через несколько месяцев, и не то, чтобы мы никогда… ну, ты знаешь, — сказал я. После прошлогодних событий Пенни установила новую политику касательно наших физических отношений, конкретнее — что никаких отношений не будет.
— Мордэкай Элдридж! — воскликнула она. Пенни часто использовала моё старое имя, когда читала мне нотации. — Ты думаешь, что я хочу показаться на моей свадьбе в платье, подогнанном по размерам для беременной кобылы?
— Я же сказал: я весьма уверен, что могу не позволить этому случиться, если ты только позволишь мне…
— И думать не смей! Я не хочу, чтобы ты экспериментировал с… с… этим! Что если я стану бесплодной? — объявила она.
— Нет, нет… я ничего бы тебе не стал делать! Это будет нечто чисто механическое, своего рода щит, чтобы удерживать…
— И в это тоже не вмешивайся! Мне твои инструменты нравятся такими, какие они есть, и я не доверяю твоей способности не напортачить в чём-нибудь. В конце концов, я хочу иметь детей, — заявила Пенни. У неё явно были проблемы с доверием к моей магии.
— Ладно, ладно, я подожду, — ответил я. На самом деле я не был уверен насчёт этого, но то был старый спор. Не было необходимости его повторять — мне просто нужно будет ждать случая, и поймать её в удачный момент. Надежды юношей питают. — Я снова пойду ночью, — добавил я. Я решил, что просто скажу ей об этом прямо, заранее.