Сел на киевский стол князь Ярослав и правил Русской землёю тридцать три года; порядок установил, законы дал и от врагов и внешних и внутренних святую Русь защитил. Своё слово Новгороду он выполнил свято, и почило тогда над всеми начинаниями его благословение Божие. Народ назвал его мудрым, ибо нет мудрости выше и победы славнее, как победа над страстями своими.
Пришёл и его черёд отдать отчёт в земных делах своих перед престолом Всевышнего, — предел его же не избегнеши. Он созвал детей своих, наделил их каждого городами и волостями и сказал:
— Дети и други мои! Чувствую я, час смертный приближается, молитесь за меня. Оставляю вам землю Русскую. Вам она и роду вашему, доколе солнце не помутится, звёзды на небе не померкнут, а вы, дети, наблюдайте завет мой. А завет этот в том, что прежде всего помните Бога и закон отца вашего: храните веру православную. Потом: любите друг друга и народ свой. Не касайтесь народных прав и вольностей Великого Новгорода — клялся я в том за вас душой своей! Пусть старший между вами будет отец вам. Его слушайте и ему служите, яко бы мне служили и слушали. А он да любит вас, равных между собою молодших братьев, аки детей своих, аки я вас любил. И будет тогда мир между вами, Божье и моё родительское благословение. Аще же кто не послушает или в чём нарушит сей завет мой, не будет тому счастия на земле. Нет ему и моего благословения. Сгинет и пресечётся род его, аки плевел негодный. Да растут и укрепляются другие ветви моего дома, и да прославляют они землю Русскую.
И долго ещё потом Ярослав учил детей своих; говорил им о народе, о заботах о нём и о любви его, когда правда и милость будет в судах, а сила и удаль в его защите. Говорил о взаимной любви и единении, говорил о послушании одному старшему. Потом ещё благословил — и скончался праведно.
Вот кто были предки и родоначальники наши: Святослав — удаль и отвага великая, Владимир — святость равноапостольная и слава бесконечная и Ярослав — мудрость праведная! Где цари земные, которые в прямом, несомненном порядке укажут на такое же величие и благость предков своих?
Дядья зазвали к себе на переговоры племянника и, завидуя его силе и разуму, вместо привета сердечного велели схватить его и изменнически отвести за город. Наутро просыпается князь связанный и видит, что тюремщик нож точит.
— Что ты, злодей, меня убить хочешь?
— Нет, князь, — отвечал тот. — Не хотим мы тебя убить, ни я, ни дядья твои, а выколем тебе только очи твои ясные, чтобы не зазорно в них смотреть было дядьям твоим.
И повалили несчастного князя, тюремщики и сторожа покрыли его доской, сами сели на доску и вырезали ему очи его, чтобы не видели света Божьего и не видели стыда дядей его.
Наказал Бог злодеев…»
Тут рукопись перерывалась; видны были неровности в бумаге, склеенной потом с другой бумагой, написанной той же рукой и составляющей продолжение, прерванное уничтоженной частью свитка. Князь Андрей остановился.
— Мыши, видимо, выели несколько кружков столбца, потом склеенного, — сказал Василий Дмитриевич. — Тут, по всей вероятности, были указания разных проступков рода нашего, проступков, вызвавших гнев Божий. Это я говорю, судя по тому, что сохранилось в этих отрывочных сказаниях. Продолжай. Может, мы далее найдём то указание, которое отыскиваем.
Князь Андрей продолжал:
— «Между князьями рода Ярослава явился один общим примирителем. Он смирил гордость строптивых, защитил обиженных и оградил землю Русскую от внутренних и внешних невзгод. Когда князья, благодарные за его подвиги, хотели предоставить ему старейшество, он отказался и указал на родовой закон. Он принял это старейшество только тогда, когда пришло оно к нему по роду, и первый установил и укрепил между русскими князьями обычай сидеть в советах на одном ковре, как признак единства рода их, их взаимного равенства и единства земли Русской. И такова была слава мудрости и отваги его, что императоры греческие, во славу дел его, прислали ему знаки царского величия. Это был в прямой линии предок предков наших — Владимир Всеволодович Мономах.
Внуку этого славного князя, Андрею, сама Пресвятая Богородица указала, где воздвигнуть храм во славу её. Такова была милость Божия к дому нашему, таково покровительство Всевышнего, по молитве предков наших, святых угодников Божиих.
Между тем усобицы росли и множились в доме Рюриковом, но Русь не стонала.
Не стонала потому, что среди усобиц своих князья Рюриковичи помнили завет мудрого своего прадеда Ярослава великого — любили народ свой. Они не касались ни прав народных, ни его вольностей и не зорили своего общего княжения земли Русской. Борьба между ними была ссорой семейной. Хотел кто из горожан или сельчан пристать к дружинникам, шёл за дружиной и пользовался вместе со всеми плодами победы, на счёт побеждённого; не хотел — мирно засевал свои пажити, или занимался рукомеслом, или вёл торговлю, не боясь расхищения. Кто брал верх — княжил по-старому, по обычаю, брал мыты и пошлины, но берег землю Русскую, не злобил народ, оберегая и охраняя его сообща, как положил великий предок их Ярослав Мудрый заветом княжения и силы их.