– Да и зачем золотое время даром терять! – прибавил Генриков. – Князь, не прикажете ль в ломбер?
– Пожалуй, – отвечал князь Андрей Дмитриевич, к которому Генриков обратился. – Мы с вами игроки ровные, друг друга не разорим!
– А я надеюсь, что граф даст мне сегодня реванш, – сказал англичанин по-немецки, обращаясь к Левенвольду.
– С удовольствием! – отвечал тот. – Только не ручаюсь, будет ли он в вашу пользу.
– Как быть! – сказал англичанин. – Садясь играть, разумеется, нельзя рассчитывать на выигрыш. Может быть, я буду наказан за вызов, но, по крайней мере, знаю, что буду играть!
Партии, таким образом, начали составляться, располагаясь большею частью в зале и кабинете хозяйки, так как гостиная предназначалась для музыки и болтовни, а в столовой готовился чай с ужином a la fourchette.
Приезжая актриса занялась с молодым Салтыковым. Фортепианистка и магазинщица атаковали Мятлева. Они затормошили его расспросами о Москве, думая в то же время, хорошо, если бы он захотел привезти с собой в Москву подругу из Петербурга. О богатстве его им было уже известно. Лесток с Лопухиным, Генриковым и каким-то немцем сели в крупный вист. Леклер стала свободна и могла заняться князем Андреем Васильевичем.
– Если приедете завтра утром, – говорила она, – я научу вас танцевать менуэт.
– Чему же я-то вас буду учить? – спросил молодой Зацепин.
– Вы знаете, что ваша ученица готова быть вам послушною во всем.
В это время вошел секретарь французского посольства Маньян. Леклер поморщилась, но любезно протянула ему руку.
– Он здесь? – спросил Маньян.
Леклер сделала утвердительный знак, показывая глазами на кабинет и вместе с тем давая взглядом своим понять, что он ее выдает, делая вопросы при Зацепине. При этом, как любезная хозяйка, она сочла обязанностью представить их друг другу.
– Один из моих русских молодых друзей, князь Зацепин. А это – секретарь нашего посланника, monsieur де Маньян.
– Очень рад с вами познакомиться, – сказал Маньян Зацепину, – тем более что имею поручение маркизы де Шетарди просить вашего дядюшку, которого все мы так любим и уважаем, передать вам ее приглашение в субботу на вечер.
Зацепин поблагодарил. Маньян пошел в залу, потом в кабинет и вышел с видом недоумения.
Леклер, несмотря на то что была очень занята объяснением с Андреем Васильевичем, должно быть опасаясь, чтобы Маньян не повторил при нем своего вопроса в более ясной форме, пошла к нему навстречу.
– Где же он? – спросил Маньян.
– Играет в вист с Лопухиным и Генриковым. Послушайте, monsieur Маньян, будьте осторожнее, ведь здесь не Франция, каждое слово заметят. Неужели вы хотите, чтобы я попала в руки Ушакова?
– Не бойтесь, вы французская подданная, вас не посмеют тронуть.
– На это нельзя надеяться. Здесь не очень церемонятся в таких случаях, а всемилостивейший король наш не захочет вести войны из-за такого ничтожного существа, как я. Убедительно прошу вас, monsieur Маньян.
– Хорошо! А он не передавал вам каких-нибудь приказаний от нее?
– Нет, да и нельзя было, он приехал не один.
– Нельзя ли как-нибудь его вызвать, хоть в сад, по крайне нужному делу.
– Хорошо, я постараюсь. Только прошу – осторожнее. Вы не знаете, как здесь все подозрительны. Поверьте, заметили даже то, что я подошла к вам.
С этими словами Леклер ушла.
Маньян вышел на балкон.
Через несколько минут вошел в гостиную Лесток. Поболтав немного с Салтыковым и француженками, он незаметно вышел в сад. Зацепин пошел в залу, отыскивая глазами Леклер.
Там, среди множества столов, занятых играющими, он увидел, что Леклер стояла у стола, за которым играл Левенвольд с англичанином. Играли в экарте. Левенвольд был бледен. Он проигрывал одиннадцатую партию сряду. Англичанин все увеличивал куш игры. Зацепин подошел к столу и стал подле Леклер.
Через минуту он почувствовал, что нежная ручка Леклер легонько сжала его палец, потом Леклер отошла к окну.
Андрей Васильевич понял, что она хотела ему что-то сказать, и подошел.
– Послушай, мой милый принц, – сказала Леклер, – у тебя есть с собою деньги?
– Как не быть, а что?
– Ты помоги Левенвольду. Он, видимо, запутался, не знает, что делает, и сам не помнит себя. Он тебе заплатит непременно и будет очень благодарен. А брат его может быть тебе очень и очень полезен.
– Чтобы я Левенвольду! Никогда! Брат его – враг мне!
– Великодушие, mon prince, великодушие заставляет прощать врагов! Я тебя прошу, для меня!
В это время началась двенадцатая партия. Англичанин поставил на нее огромный куш, Левенвольд принял игру и проиграл.