В храмине царствовало мертвое молчание, изредка прерываемое размещением вновь входящих.
Почти все нары, расположенные вдоль стен, были заняты сидящими, потеснившимися сколько было возможно; несколько пришельцев расположилось на нарах второго ряда, кое-кто стоял у стен между нарами.
Раздался звон колокольчика, к столу подошла девушка и стала читать молитву, окончившуюся словами: «Господи Исусе Христе, помилуй нас!» Неизвестно откуда раздался ответ: «Аминь!» Девушка стала читать другую молитву, окончила ее теми же словами и получила тот же ответ.
Девушка была молоденькая и хорошенькая. Нежное личико, тонкие брови и общая девственность и нежность резко оттенялись на фоне грубого платья, и она невольно представлялась как бы не тем, что есть. Когда она окончила, из толпы выделился старик. Густые седые волосы и небольшая седая круглая бородка при совершенно черных, широких бровях придавали его лицу особую выразительность. Взгляд его темно-карих глаз и тонко сложенные губы довольно широкого рта обозначали не только ум, но и какое-то добродушное лукавство, искренность себе на уме. Видно было, что это старик серьезный, но и мягкий; что он мастер убеждать, но готов и уступить, когда это нужно. Вместе с тем по морщине, проходящей по его лбу и складочкам, обозначившимся на его висках, можно было заключить о жестком характере его даже в том случае, когда он уступал, когда он склонялся. Одет он был просто, по-русски, в длиннополой сибирке, застегнутой на три серебряные пуговицы, в русской красной рубашке с косым воротом и высоких сапогах. На плечи его, однако ж, было наброшено широкое тонкое полотенце с узорочным шитьем и шелковыми кистями на концах.
– Ермил Карпыч, – сказала на ухо Елпидифору Фекла и встала.
Она подошла к амвону, набросила на него ковер и встала на колени перед стариком, проговорив молитву. Тот перекрестил ее двуперстным знамением и тоже что-то проговорил. Фекла встала, а он, опираясь на нее, вошел на амвон. Она сняла с него сапоги, подала белые туфли при благословении и выполнении какой-то обрядности. Затем, встав подле молодой девушки, начала читать псалмы по книгам отеческим, то есть изданным до Никона.
Прочитав «Помилуй мя, Боже, Живый в помощи Вышнего» и еще один-два псалма, Фекла заключила: «Помоги, Господи, послушати поучений Твоих и благослови радение наше».
Когда Фекла проговорила эти слова, Ермил Карпыч, стоя на амвоне, начал говорить.
– Братие, – сказал он, – не мои нечистые скверные уста несут вам поучения сии, не мой слабый разум и блазное помышление будете слушать вы, а указание свыше, указание Святого Духа, иже да снидет ныне на ны.
Ермил Карпыч склонил голову, как бы повторяя про себя слова молитвы. Все присутствовавшие тоже склонили свои головы.
– Братие! – подняв голову, начал тихо говорить Ермил Карпыч. – Бог создал свет, создал человека, дал ему разум и слово, отличающие его от других, бессловесных, и сказал: «Плодитеся и множитеся, да будет над вами Мое благословение!» И подобает нам по велению Всевышнего, иже Сына Своего послал нам на искупление, радети и молитися, без хитрости и лукавства, без упорства и сомнения, а с теплым чувством и верой отдавать себя промыслу Божию. Перед Богом все равны! Нет перед Его премудростию ни сильных, ни слабых, ни богатых, ни бедных, ни знатных, ни простых, ни красивых, ни безобразных! Все братья и должны быть братьями! Правда, и в семье есть старший и младший брат, есть отец и покровитель. Бог создал так, что старший должен учить младшего, разумный – глупого, сильный помогать немощному! Так и между людьми Бог создал князей и бояр, создал богатых и бедных, больных и здоровых и сказал: «Пусть богатый помогает бедному, здоровый – больному, князья и бояре оберегают простых и неразумных!» Что же люди сделали? Богатый бедного грабит, здоровый слабого давит, а князья и бояре, те совсем душу свою Ваалу отдали. Даже по постам скоромное едят! Вот, братие, и собрались мы истинную веру держать и Христово имя прославлять и избрали из среди себя, согласно древним уставам и преданиям, агницу Божию, девицу непорочную, да ниспошлет на нее Всевышний благодать Свою, и да последует в нем вновь воплощение духа Божия.
С этими словами Ермил Карпыч взял за руки читавшую перед тем девицу и ввел ее на амвон. Фекла сняла с нее коты и чулки, подостлала коврик и босыми ногами поставила ее перед табуретом. Ермил Карпыч взял со стола распятие и поднес к ней.
– Он страдал на кресте за нас, и ты молись, да пошлет Он тебе силу страдания!
Девушка приложилась к кресту. Потом он взял с аналоя образ, тоже поднес к ней и сказал: