Умывшись, так же со смехом парни отправились в избу. Ко мне подошёл Богдан, приобнял меня за плечи и сказал:
— Пойдём, барин! Перекусим, что там наши хозяюшки нам приготовили.
Когда мы вошли в избу, я сразу вспомнил вчерашние поминки. Стало как-то странно видеть улыбающиеся лица. И я, наклонившись к Богдану, негромко спросил:
— А Фёдора и других воинов похоронили что ли?
Богдан, нахмурившись, стёр с лица улыбку и пригладил свой чуб. Потом ответил:
— Завтра хоронить будем. Приходи, барин, попрощаться. Скажешь добрые слова им в дорогу. Чтобы Род осветил им путь сквозь тёмные миры до самого Источника.
— А где они сейчас? — спросил я, не успев подумать.
Богдан с удивлением глянул на меня и ответил:
— Так по своим домам. Близкие прощаются с ними.
Попытавшись как-то сгладить момент, я пробормотал:
— Так вроде траур, а тут все улыбаются.
Богдан с ещё большим удивлением посмотрел на меня.
— А зачем омрачать им путь нашими слезами? — спросил он и добавил: — Вы после кадетской школы какой-то странный вернулись. Сильно изменились. Как будто другой человек…
— Есть немного, — согласился я.
Знал бы Богдан, насколько он прав!
И чтобы как-то сгладить возникшую неловкость, я спросил:
— А во сколько завтра подойти?
Богдан глянул на меня и покачал головой.
— Вроде и понимаю, что про завтра спрашиваете. Но спрашиваете так, что не понятно.
— Я про часы, — пояснил я, лихорадочно пытаясь вспомнить, видел ли в этом мире хоть где-нибудь часы и понимая, что не видел.
Богдан почесал затылок.
— Так нет у нас часов! — ответил он. — Слыхал я от вашего батюшки про такую диковинку, но не видел ни разу.
Я облегчённо выдохнул, понимая, что ещё чуть-чуть, и мне пришлось бы рассказывать, кто я и как попал в это тело. А так хорошо, что такой предмет, как часы, в этом мире существует. Хоть объяснять не пришлось.
Тем временем женщины начали раздавать миски со щами. Пироги уже стояли на столе.
Миски-то ставили, но никто не торопился брать ложки. Все сидели и чего-то ждали.
Я тоже сидел и ждал.
Богдан наклонился ко мне и прошептал:
— Барин, обращение к Роду, как старший скажите… Все ждут.
— Не привыкли ещё Владимир Дмитриевич, — снисходительно сказала Дуня, которая оказалась рядом и слышала слова Богдана.
А я готов был провалиться сквозь землю, понимая, что понятия не имею, как эти обращения говорить.
Глава 12
Я поднялся и, пряча за торжественностью мандраж, сказал:
— Я сегодня сюда пришёл не как барин, а учиться. Я здесь сегодня младший из младших. Поэтому обращение к Роду пусть скажет тот, кого здесь все уважают и слушаются. Дед Радим…
Я видел: мужикам мои слова понравились. Но мне было немного не до этого — я был рад, что нашёл выход из создавшегося положения. Уж если мои расспросы про Фёдора и других погибших вызвали в ответ вопросы у Богдана, то что произошло бы, начни я нести околесицу, я даже представить не могу. А ведь по логике я должен знать все эти слова! Владелец тела ведь слышал их каждый день да в день по несколько раз… Ну почему мне не осталось его памяти?!
Дед Радим тем временем поднялся и поклонился мне.
И снова я отметил, что он помолодел со вчерашнего.
— Спасибо, Владимир Дмитриевич, за доверие, — сказал дед Радим.
Я кивнул, мол, говори!
Дед Радим взял в руки миску, и все тут же подняли свои миски со щами.
Я само собой присоединился ко всем.
— Великий Род! — начал дед Радим. — Благодарим тебя за то, что у нас есть эти щи и эти пироги. А также за то, что мы можем все вместе сидеть за одним столом!
— Благодарим! — поддержали его все, кто был в избе.
— Мы помним тех, кто сидел за этим столом, — продолжал дед Радим. — А сейчас они пируют за твоим столом, Род!
— Помним! — снова поддержали его присутствующие.
— И мы позаботимся, чтобы те, кто придёт после нас, могли сесть за этот стол…
— Позаботимся!
— А теперь ешьте! — дед Радим завершил молитву и сел.
Все взялись за ложки, и я тоже поднял свою — деревянную. Немного непривычную, очень лёгкую и круглую, а не лодочкой. И глубокую. Но я быстро с ней освоился.
Щи были наваристые и очень вкусные.
Я хлебал и никак не мог определить, на каком мясе они сварены. Не свинина, не курица и не говядина. Какая-то дичь. Какая? Я пока егерем работал много разной дичины попробовал — зайцев, кабанов, лосей, косуль… Даже медведей ел. А тут не смог распознать. Хотя, я никогда из дичины щи не варил… Может способ приготовления наложил отпечаток?
— Что-то не так, барин? — спросила Дуня.