Когда я вошёл в столовую, на меня обратились взоры всех присутствующих. А присутствовали тут все, кроме собственно Матрёны. Даже Кузьма пришёл и сел в уголочке.
В полнейшей тишине я направился к столу, на котором стоял пузатый самовар, а сверху на нём, расправив юбки, сидела чайная баба.
Я прекрасно понимал, что это специальная кукла, не позволяющая заварочному чайнику быстро остыть, но ассоциации, которые мне пришли после бани, были совершенно другого порядка.
Взяв пустую чайную чашку, я подставил её под краник с кипятком. Открыл краник. Налил кипятка. Потом снял с самовара чайную бабу и налил себе заварки. Поставил заварник на место и водрузил сверху куклу. И всё это под прицелом семи пар глаз.
Взял чашку. Отхлебнул.
— Ну? — не выдержал Кузьма.
— Что «ну»? — поинтересовался я, догадываясь, что он хотел спросить.
— Как прошло? — уточнил свой вопрос Кузьма.
— Что именно? — спросил я и снова отхлебнул чаю.
— Не томи, барин! — взмолилась Прасковья. — Величание Рода состоялось? Род принял вашу…
— Молитву? — подсказал я.
Прасковья кивнула.
Я не знал, что ей отвечать. В том, что «молитва» удалась и даже трижды, я не сомневался. Но вот услышал ли её Род? А чёрт его знает! И вообще, сказать сейчас, что всё нормально, это фактически признаться, что я только что оттрахал служанку. Да, по её желанию, но я как-то не привык выставлять напоказ свои интимные дела.
А сказать, что ничего не было, такое себе. Это ж какая у меня будет репутация?!
Вот я и сидел молча, пил чай. А все сидели и ждали моего ответа.
Глеб с Данилой так и вовсе жаждали подробностей. Или я ничего не понимаю в этих жадных взглядах.
Помощь пришла с неожиданной стороны. Егор Казимирович поднялся и строго сказал:
— Не приставайте к Владимиру Дмитриевичу с расспросами! У барина в первый раз. Он смущается.
— И то верно, — согласился Кузьма. — Матрёну можно будет расспросить…
— Так она тебе и сказала! — усмехнулась Прасковья, но сверлить меня любопытными глазами перестала.
Однако расспрашивать Матрёну не пришлось. Когда она победно зашла в столовую, то сияла так, что никаких сомнений не осталось — Род не просто принял наши «молитвы», но и лично поучаствовал…
— Вот и хорошо! — сказала Прасковья, наливая Матрёне чай.
А та прошла к столу, как лебёдушка, опустилась на стул, как пушинка, чашку взяла как хозяйка и скромно отхлебнула.
Егор Казимирович выдохнул облегчённо и разулыбался довольный. И обратился ко мне:
— Владимир Дмитриевич, нам нужно обсудить…
— Позже! — прервал я его, увидев, что китаец встал.
Глава 15
Из столовой я вышел сразу вслед за китайцем. Перед тем, как нам зайти в дом, он говорил, что нужно обсудить строительство каналов ци. Чего бы это ни значило, мне хотелось сделать это как можно быстрее.
Коротко глянув на меня, Мо Сянь заложил одну руку за спину и степенно направился к лестнице.
Я пошёл вслед за ним.
Из-за того, что Мо Сянь не давал никаких знаков, я уже начал было думать, что он не захочет сейчас со мной разговаривать, а просто пойдёт по своим делам, но у лестницы он внезапно остановился и свободной рукой сделал приглашающий жест — вверх по лестнице. И это хорошо, потому что я готов был настоять на разговоре. Если появился шанс сделать меня сильнее, значит, я этим шансом воспользуюсь!
Я без разговоров начал подниматься по ступеням. Наверху снова пропустил китайца вперёд, чтобы он показывал дорогу.
Я не знал, каким образом он собирается отстраивать мне каналы — явно не бульдозером, но я понимал, что это нужно сделать. Иначе мне в этом мире не выжить. Не будет же китаец ходить всё время рядом со мной, охраняя меня то от Волковских прихвостней, то от снежных вихрей. Ведь случилась же ситуация, когда его не было рядом во время нападения. Не рядом со мной, рядом с хозяевами усадьбы. И хотя они, судя по всему, магической силой обладали, это им не помогло.
А значит, мне нужно стать сильнее, чем они! И само собой, узнать о магии как можно больше.
После сегодняшней схватки со слугами Мораны я был ещё больше уверен, что Мо Сянь знает о магии много и может многое рассказать мне, если захочет. Ну а не захочет, заставлю! В конце концов, барин я или хрен собачий? Пора бы уже привыкать к титулу.
Магия — это, кстати, ещё одна причина, по которой я шёл за ним — хотел расспросить. Если полёты стоя на мече ещё можно было списать на волшебные свойства самого меча, то золотистые иероглифы, написанные кончиком меча и превратившиеся потом в пламя, уничтожившее снежные вихри — ничем иным, кроме как проявлением магии быть не могут. Это явно какое-то заклинание.