Но я не позволяю себе этого делать. Потому что в любом народе есть выдающиеся личности и есть отъявленные мерзавцы. В любом! И судить нужно каждого человека конкретно за его дела, а не за принадлежность к нации!
Приняв извинения китайца, я попытался расслабиться, но у меня плохо получалось. Всё-таки его слова выбили меня из расслабленного состояния.
Однако, я продолжал сидеть, и даже закрыл глаза, чтобы расслабиться. Но какой там! Я был зол! И не просто зол, а в бешенстве!
Даже не знаю, почему меня так сильно зацепили слова китайца, ведь ещё некоторое время назад я сам раздумывал о том, что прилюдное восхваление Рода меня не устраивает.
Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Всё-таки нужно сосредоточиться на каналах. Не хочется ещё раз становиться подушечкой для иголок…
Но как же бесит, блин!
Я понимал, что завёлся. Завёлся настолько, что привычный приём с наблюдением каналов не сработал. И мне было это странно. Я никогда раньше не был таким приверженцем идеи равенства всех народов.
Ну как бы может и был, но я никогда об этом сильно не задумывался, а тут прям подгорело…
И тем не менее я постарался взять себя в руки. Вспомнил сослуживца старообрядца и начал дышать. Постарался полностью сосредоточиться на дыхании. Хотя прямо скажу, это было очень не просто!
И тут почувствовал пальцы на своём запястье.
Открыл глаза и увидел встревоженного китайца.
— Что-то не так? — спросил я у него.
— Такое ощущение, что ци разрывает вас изнутри, — с тревогой в голосе сказал китаец.
— В смысле? — не понял я, чувствуя, как внутри меня взметнулся вихрь, готовый снести тут всё к херам.
Китаец промолчал, и продолжил тщательно вымерять пульс, всё больше бледнея.
— Что? — довольно-таки жёстко спросил я.
— Ничего не понимаю, как такое может быть, — пробормотал китаец и снова взялся мерить пульс.
— Да объясни ты по-человечески! — рявкнул на него я, понимая, что ещё чуть-чуть, и сверну ему башку.
— Такое ощущение, что ваша ци одновременно течёт в противоположных направлениях.
— Ну и что? — спросил я, вспоминая, как отстраивал вторую систему каналов и направлял течение потоков.
Китаец удивлённо посмотрел на меня, как будто я задал глупейший вопрос.
— Но так не бывает! — воскликнул он.
— Раньше не было, теперь есть, — пожал я плечами. — Так почему разрушает-то?
— Ну как же? — китаец беспомощно развёл руками. — Ведь это же… Оно же в разные стороны… Тело не выдержит ведь! Не было ещё такого!
— Подожди! — остановил его я. — Ты мне скажи, как с этим справиться?
— Перенаправить поток?.. — неуверенно пробормотал китаец. — Но, когда он запущен, как сменить ему направление? Даже не представляю, какая для этого нужна сила? А перенаправишь, и что? Где гарантия, что оно не вернётся как было? — китаец был явно растерян.
Я зацепился за слова перенаправить поток, и взглянул на все эти каналы внутренним взором.
Тот первый тёк себе и тёк, и золотая горошина плавала в широкой чаше, соединяя лучиками все каналы. А вот вторая система…
Я хорошо помнил, что она сразу стремилась именно в этом направлении и видел, что ветерок, который создавали иголки, не смог бы повернуть движение вспять. Всё, что я сделал, это упорядочил движение, которое и так было.
— Повернуть вспять не получится, — сказал я Мо Сяню. — Он сразу был направлен именно в эту сторону. Первый поток двигался нормально, а второй — в обратную сторону. Я только помог ему — сделал для него русла. Так что давай думать, как сделать так, чтобы меня не разрывало?
Китаец снова поглядел на меня, но теперь уже внимательно.
— Так это вы сделали, молодой господин? — спросил он.
— Я, — подтвердил я свои слова.
Мо Сянь сразу же поверил мне и задумался.
Когда Мо Сянь снова посмотрел на меня, ароматическая палочка сгорела до половины.
— Я вижу пока только один выход, — сказал он.
— И какой же? — спросил я.
— Усиление самоконтроля. Если для обычного человека потеря самоконтроля нежелательна, то для вас, молодой господин, это может стать смертельным.
Признаться, чего-то такого я и ждал. И когда услышал, то совсем не обрадовался. Потому что самоконтроль никогда не был моей сильной стороной. Взять тот момент, как я умер в своём мире. Будь самоконтроль у меня чуть лучше, я не пошёл бы крошить этих ублюдков. Ну или не действовал бы сгоряча.
С другой стороны, я перестану быть собой, если начну прощать всех мразей.
— Вам нужно будет развивать оба потока одновременно и равномерно, — продолжал наставлять меня Мо Сянь.
— Ну, это-то понятно, — перебил его я. — Ты объясни, что это означает на практике?