Я видел в толпе много знакомых лиц. И своих друзей и домочадцев, и деревенских, с кем уже успел пообщаться.
Вот только деда Радима в толпе я не увидел.
Когда я понял, что его на празднике нет, моё сердце кольнула тревога. Хотя по лицам деревенских не было видно, чтобы они как-то волновались. Но может просто за суетой праздника не замечали?
Я нашёл в толпе Егора Казимировича и попытался поймать его взгляд. Хотел, чтобы он подошёл ко мне, и я спросил бы его по поводу деда Радима. Но моего управляющего больше интересовало то, что происходило на лужайке.
Тогда я мысленно потянулся к Мо Сяню — он не стоял у меня за спиной, а тоже был среди зрителей, смотрел, как задорно танцуют девушки.
За спиной у меня вообще никого не было — пространство вокруг кресел так и оставалось пустым.
Мою тревогу почувствовала Матрёна.
— Всё в порядке? — спросила она.
Я кивнул:
— В порядке.
Я опять оглядел толпу, и понял, что не вижу Богдана, Вадима и ещё некоторых парней — тех, с кем утром тренировался.
Вот тут тревога встала в полный рост и мне до боли захотелось взять свой СКС, жаль мой карабин остался в том мире.
Я снова потянулся к китайцу. Только на этот раз не просто пожелал привлечь внимание Мо Сяня, а прикоснулся к нему своей ци.
Я не знал, как это получилось. Просто отчаянно захотел прикоснуться. И как по наитию мысленно зачерпнул немного хаотичного ци и протянул словно длинную руку к китайцу.
Он удивлённо оглянулся и, поймав мой взгляд, начал потихоньку продвигаться сквозь толпу в мою сторону.
Но к моему удивлению, были ещё несколько человек, которые по случайному совпадению или нет, но тоже обратили на меня внимание. Их взгляды кольнули меня усиливая тревогу, потому что этих людей я раньше не встречал среди деревенских.
Преодолев толпу, китаец ступил на открытое место перед троном, и ему тут же дорогу заступили деревенские. И до меня донеслось:
— Никто не имеет права приблизиться к Роду во время праздника!
Китаец по своему обыкновению поклонился и сказал негромко:
— Молодой господин зовёт меня, я должен подойти.
На что деревенские довольно-таки грубо ответили:
— Не положено! В своём Китае можешь делать, что хочешь! А тут наш праздник и не смей вмешиваться!
Я уже хотел было встать и задать трёпки слишком усердным охранникам, как в открытые ворота въехал ещё один праздничный поезд из трёх карет. И в самой первой сидел тот самый конник, что встретился нам после похорон — волковский прихвостень. Тот, который был в добротном зипуне зелёного сукна с меховой оторочкой, украшенном вышивкой и шнурами. Рядом с ним дрожала та самая девочка, которая предупредила о нападении волколаков и лютых мертвецов.
В двух других каретах было полно молодчиков.
Они по-хозяйски вышли из карет и не ушли в толпу, а остались в центре позади своего предводителя. А он стоял и держал девочку, изображая заботу…
Девочка была зарёванная. Порванное платье, синяки и кровавые разводы на ногах говорили сами за себя.
Ненависть полыхнула в моей душе с такой силой, что в глазах потемнело.
— Глумиться вздумали?! — услышал я свой голос. — Не позволю!
— И что ты нам сделаешь? — нагло улыбаясь, спросил молодчик.
Глава 19
Я не заметил сам, как оказался около молодчика и со всей дури засадил ему в челюсть.
Он аж отлетел, выпустив руку девочки.
Я забрал её у отморозков.
Просто забрал, пока они приходили в себя.
— Иди к Рожанице, — сказал я девочке и слегка подтолкнул её к Матрёне. — Она позаботится о тебе.
Почему к ней, а не к другим бабам, не знаю. Я об этом просто не думал. Мне нужно было убрать её с поля боя и в тоже время защитить. А кто может лучше защитить изнасилованную девочку, чем Рожаница?
Пока я говорил с девочкой, ублюдок оклемался. И увидев, куда направилась его жертва, ляпнул:
— О! А та баба тоже ничё! Фигуристая! Моей будет!
Мой удар был коротким и очень быстрым. Я даже не успел осознать его, а эта мразь уже опять летела в руки своих прихлебателей.
— Я таких как ты всегда давил, давлю и давить буду! — выплюнул я вслед подонку.
Видимо, второй удар слегка прочистил мозги волковскому прихвостню, потому что он перестал лезть под удар. Но видимо недостаточно прочистил, потому что он не собирался отступать.
Прорычав:
— Я тебя урою! — он дал команду своим нукерам разобраться со мной.
А сам…
Я снова почувствовал давление, как тогда, перед всадниками. Только намного сильнее. Намного!
Давление было такой силы, что меня аж пригнуло к земле.