Егор Казимирович нахлёстывал коней. Мы уезжали, а Мо Сянь оставался парить на своём летающем мече.
Я смотрел на остающегося позади китайца и молил только об одном — чтобы он не упал со своего меча. Или чтобы у него оставались силы парить на нём. Потому что пока он вверху, те, кто преследовали нас, добраться до него не могли.
Окрестности одна за одной осветили ещё несколько вспышек, после которых раздались визги и вой.
Мо Сянь в одиночку сдерживал чёрную лавину.
Я не видел тварей, которые преследовали нас. Понимал только, что их много, очень много — я видел красные глаза.
Я всматривался в ночь. И вдруг понял, что мы давно уже выехали из леса. Я даже не заметил, когда это произошло, потому что всё моё внимание было сосредоточено на тварях, преследующих нас.
Но я не строил иллюзий. Я прекрасно понимал: более-менее в безопасности мы будем только, когда пересечём защитный барьер.
Мо Сянь отставал всё сильнее и сильнее, и я вдруг подумал, что китаец решил разделить судьбу своей Емолань, своей волчицы.
Как только эта мысль пришла мне в голову, Я вскочил в карете и заорал что было сил:
— Мо Сянь! Немедленно возвращайся! Ты меня слышишь? Мо Сянь! Я приказываю тебе!
Я орал снова и снова, но китаец не отзывался. Только продолжались вспышки, но они были всё дальше и дальше. Настолько далеко, что и визги тварей уже почти не слышались.
Охрипнув, я обессиленный сел на сиденье кареты.
И тут почувствовал, что один щенок едва не падает. Я достал сначала одного, потом другого. Посмотрел на малышей. А потом прошептал, глядя в их слепые глаза:
— Мо Сянь, возвращайся! Ты должен ещё научить меня владеть силой. Кто кроме тебя научит меня, паршивый китаец! Ты меня, слышишь? Я хочу, чтобы ты стал мне другом.
Я говорил ещё что-то. Шептал и шептал. Даже когда голубые мотыльки взметнулись вверх, я продолжил уговаривать щенков, чтобы Мо Сянь вернулся. Как будто китаец мог меня услышать.
Даже когда карета остановилась и к дверце подошёл Егор Казимирович, я продолжал шептать чуть слышно. Как будто если я замолчу, то связующая нить оборвётся, и Мо Сянь не сможет вернуться.
И дело совсем не в том, что больше здесь я никому не мог доверять. Нет. Просто я увидел его сначала радующимся встрече с волчицей, а потом рыдающим по ней. Но последнюю точку поставила его забота о щенках, о их безопасности…
Я в своей жизни видел очень много боли и несправедливости. А вот эта забота согрела меня. Я вдруг почувствовал, что у меня в этом мире может быть будущее.
И тут белый щенок открыл глаза и заглянул мне прямо в душу.
Глава 29
Белый щенок открыл глаза и заглянул мне прямо в душу. И я сразу же понял, что нужно делать.
Отодвинув Егора Казимировича, я кинулся в дом.
— Прасковья! — заорал я что было силы, едва открыл дверь.
Запыхавшаяся кухарка выскочила мне навстречу.
По отпечаткам на щеке было понятно, что она задремала, ожидая нас. А по тому, что одета — не вызывало сомнений, что ещё не ложилась.
— Владимир Дмитриевич, звали? — с тревогой спросила она.
— Звал! — коротко ответил я. — На вот тебе щенков. Устрой их в тепле и накорми, они голодные! — и прерывая все расспросы, добавил: — У них мамку убили.
Едва заохавшая Прасковья забрала малышей, я рванул в свою комнату, схватил саблю и кинулся обратно на улицу.
— Вы куда, барин? — закричал мне вслед Егор Казимирович.
— На помощь Мо Сяню! — ответил я, сбегая с крыльца.
Никогда ещё я так быстро не бегал.
Проскочив барьер, я побежал в ту сторону, откуда мы только что приехали.
Можно было, конечно, и на карете поехать, но я решил не рисковать чужими жизнями. Ну а мне не привыкать.
Вспышек света уже не было. Висела ночная тишина.
Луна склонилась к горизонту, но её света ещё было вполне достаточно, чтобы разглядеть на дороге едва бредущую фигуру.
Это был Мо Сянь. Он брёл едва живой, с трудом переставляя ноги. Я бы даже сказал: он шёл на автомате.
Я прибавил скорости. Подбежал к нему и бережно поднырнул ему под плечо, заставляя китайца опереться на меня.
Мне даже показалось, он не до конца осознавал, что происходило вокруг.
Хотя нет. Меня он узнал.
— Молодой господин… — прошептал китаец. — Зачем вы тут? Я сейчас не смогу защитить вас.
— Да-да, — согласился я, устраивая его поудобнее и направляясь с ним домой.
Если я всё правильно понял, то он исчерпал все свои силы — не только магические, но и физические. И шёл сейчас исключительно на силе воле. Или на упрямстве человека, не привыкшего сдаваться.
Что ж, я таких людей уважаю. Сам такой.