Что значит, впустить в себя? Глупость же? Как мне это поможет в бою?
— Но ведь тогда я буду беззащитен перед ним, — попробовал я объяснить всю несостоятельность этой идеи.
— Когда ты закрыт, то ты даёшь опору своему противнику. И ты становишься для него уязвимым. Вот смотри. Вот ведро. Оно пустое. Точнее, в нём воздух. И вот воздух, который вокруг нас. И там, и там воздух. Если ты выстрелишь из лука в воздух, который в ведре… Ну или ударишь мечом… И если ты выстрелишь или ударишь вот этот воздух. В каком случае поражение будет сильнее? Этот воздух не имеет границ. А тот, что в ведре, ограничен ведром. И ведро ты точно попортишь. Получается, границы делают нас уязвимыми.
— Но ведь я не воздух, у меня есть тело! И оно вполне конкретное, с конкретными границами! — ответил я, не понимая, что именно хочет донести до меня дед Радим.
— Твои границы только в твоём сознании. И они такие, какими ты их видишь.
— Как это? — не понял я. — Если выстрелят из лука в меня, то не важно, как я вижу свои границы, меня просто проткнут и всё.
— Нет, — засмеялся дед Радим. — Если ты впустишь противника в своё сознание, то ты увидишь, когда он соберётся стрелять и уйдёшь с острия его атаки.
— А если не увижу?
— Увидишь. Причём, до того, как он выстрелит. У тебя будет очень много времени. Ты впустишь его и его сознание станет твоим.
— Но ведь тогда и моё сознание станет его! — возмутился я. — Ведь это же в обе стороны работает?
— Да, — согласился дед Радим. — так и есть.
— Ну и зачем мне это надо, чтобы он залез в мою голову.
Дед Радим засмеялся.
— Вот такие мысли и делают тебя слабее! Давай, нападай! Смелее!
Я попробовал ударить деда Радима. И это было как-то странно. Я хорошо видел его глазами, но я как будто не видел его совсем. Я бил по телу, которое находилось прямо передо мной, но все мои удары попадали в пустоту. Причём, дед Радим не убегал. Он даже не сильно и отклонялся. Точнее, откланялся, но ровно настолько, чтобы пропустить мой удар мимо себя. И как он умудрялся предугадывать удар, я понятия не имею.
— Что, не получается? — засмеялся дед Радим. — Давай сильнее! Бей, не жалей!
Да я и так уже не сдерживался. Я добросовестно лупил… пустоту. Причём, я пробовал разные удары, пробовал обманные — показывал, что буду бить правой, а сам без замаха бил левой или вообще ногой.
Разницы не было, я ни разу не попал по деду Радиму. Он стекал, уходил от моих атак, и это был факт. Старый дед был намного подвижнее меня — того, кто имел боевой опыт и тело шестнадцатилетнего пацана. Хотя по идее должно быть наоборот.
А я чувствовал себя полнейшим дураком. И всё чаще, нанеся удар, именно я летел кубарем… Я! А не вот этот старик!
— Я открыт для вас, барин, — уклоняясь от меня, говорил дед Радим. — Я впустил вас в своё сознание. И потому вижу ваше намерение и направляю его туда, куда мне нужно…
И я тут же полетел кубарем, а дед Радим остался стоять и смотреть на меня, хотя по логике всё должно быть наоборот.
— Я вижу ваше намерение и направляю его туда, куда нужно мне, — повторил дед Радим, и я снова отправился в полёт. — А значит, сейчас я ваш хозяин, а не вы мой, Владимир Дмитриевич.
— Я не понимаю, — сдался я.
— Конечно, не понимаете, — согласился дед Радим. — Потому что смотрите глазами. А вы посмотрите сознанием.
— Как это?
— Просто… — засмеялся дед Радим. — Попробуйте смотреть мимо меня. Я сейчас буду бить вас. Смотрите!
И вдруг случилось чудо — я увидел движение. Простое и непрерывное. Я увидел, как оно перетекает из ноги, которой дед Радим оттолкнулся, через тело в руку. И вот рука начала движение в мою сторону.
Оказалось, что у меня уйма времени, чтобы решить, как поступить — отклониться, поставить блок, сбить боковым ударом…
Это было завораживающее зрелище!
— Вижу, вы увидели, Владимир Дмитриевич, — остановился дед Радим. — Тогда на сегодня всё. Идите, учитесь впускать других в своё сознание…
Я поблагодарил деда Радима за урок, и, не задерживаясь, поспешил в поместье, чтобы уже там с чувством, с толком, с расстановкой научиться впускать всех в своё сознание. Хотел поспешить…
Я подходил к большой избе, когда на крыльцо выскочила девушка и, не глядя, выплеснула из ведра грязную воду. Естественно, окатив меня с ног до головы.
И тут же взвизгнув:
— Ой, барин! Простите! — бросила ведро, кинулась к обтекающему мне и принялась снимать с меня рыбьи кишки, которыми я теперь был увешан, как новогодняя ёлка гирляндами.
— Эк ты, Любка, подгадала, — засмеялся неизвестно откуда взявшийся Микола. — Гляди на кого теперь барин похож! А уж воняет как! — потешался он.
А от меня воняло, это да. Ещё как воняло!