Упоминание о божьем суде несколько охладило пыл комиссии и подарило мне ещё одну улыбку Варвары Степановны. Ну ещё бы! Божий суд — суд чести! Его затевали, когда выявить правоту обычными средствами не представлялось возможным. Тогда устраивали поединок. И выживший в этом поединке признавался правым.
Единственное слабое звено у этой версии было в том, что перед таким поединком обычно проводился ритуал, чтобы призвать богов в свидетели. А воины подготавливались заранее — приносили жертвы богам, клялись в честности, молились. Ну и это должен был быть именно поединок — то есть бой один на один.
А в моём же случае не было ни ритуалов, ни жертвоприношений, ни молитв. И бой был один против шести.
Именно этой лазейкой и воспользовался профессор Преображенский.
— Не говорите ерунды! — воскликнул он. — Никакой это не божий суд! Это обычная школьная драка! Как не стыдно!
— Даже если драка! — едва сдерживая раздражение, ответил я. — Их было шестеро! И они напали на меня без предупреждения! Вшестером! На одного! На того, кто заведомо слабее!
— Как же, слабее! — противореча самому себе возмутился профессор. — Вы бесчестный молодой человек!
— Не вам говорить о чести, Филипп Филиппович! — взбесился я. — Что-то, когда вы предлагали дать вам взятку…
— Владимир! — резко оборвал меня ректор. — Остановитесь!
Я замолчал и увидел, как Мо Сянь едва заметно осуждающе качает головой.
Да я и сам чувствовал, что перешёл границу. Но, блин, как же бесит!
Зато Варвара Степановна смотрела на меня с интересом.
А дознаватель что-то записывал.
Ректор, удерживая за плечо взбесившегося профессора, попросил:
— Володя, расскажите, пожалуйста от начала и до конца в подробностях, как всё произошло.
Я пожал плечами и начал рассказывать. Подробно, в деталях. Включая и признаки отравления чёрной ци. Разумеется, не называя истинной причины — только факт постепенного ухудшения самочувствия. Ну и про школу деда Радима особо не вдавался. Да и про приёмы, которым научил меня Мо Сянь, тоже не распространялся.
И о том, что Сеня предупредил меня о предстоящей драке я тоже говорить не стал.
Не знаю, почему. Просто вспомнил, как он сиротливо сидел, прижавшись спиной к стене и решил не рассказывать.
В общем, о самой схватке коротко и без излишней детализации.
— Если тебе верить, то получается, что они сами напоролись на твой меч, — ухмыльнулся профессор Преображенский.
— Филипп Филиппович, — мягко оборвал его ректор. — Вспомните, кто учит Володю фехтованию на мечах.
В комнате повисло молчание. Слышен был только скрип пера дознавателя.
— Варвара Степановна, — обратился ректор к преподавателю артефакторики. — А вы что думаете по поводу этой ситуации.
— Я думаю, что погибшие ребята недооценили соперника, — с улыбкой ответила Синявская. — Им бы, прежде чем ввязываться в драку, следовало изучить объект.
— Варвара Степановна, вы оправдываете этого… этого… — профессор Преображенский плевался и тыкал в меня пальцем, не в силах выговорить моё имя.
На что Синявская, холодно глянув на коллегу, спокойно сказала:
— Вы, уважаемый профессор, сейчас повторяете их ошибку.
— Что? — возмутился профессор.
Но Варвара Степановна уже потеряла к нему интерес и сказала дознавателю:
— Думаю, тут ситуация ясна.
— Отнюдь, — оторвавшись от листа, возразил ей дознаватель. — Мы не знаем, почему молодые господа напали на обвиняемого.
И вот тут я не выдержал и тупо заржал.
— Обвиняемый!.. Боже мой! — повторял я сквозь смех. — Я ещё и обвиняемый! Они тупо дожидаются, когда я останусь один, нападают на меня, а я обвиняемый! Во всех мирах одно и то же! Кто имеет власть и деньги, тот творит, что хочет! А я обвиняемый!
— А кто же вы? — дождавшись, когда я немного успокоюсь, спросил у меня дознаватель.
— Вообще-то потерпевший! — твёрдо ответил я. — А убийство этих господ было самообороной. Потому что, если бы я не убил их, они бы убили меня!
— Вы в этом уверены? — спросил дознаватель.
— Абсолютно! — ответил я. — Они вполне определённо выразили свои намерения. Причём, словами! Кстати, у меня есть свидетель!
— Вот как? — оживился дознаватель. — И кто же это?
— Арсений Александрович Волков, мой сосед по комнате. Он присутствовал во время драки от начала и до конца.
— Так он твой сосед! Лицо заинтересованное! — выпалил профессор Преображенский.